Лев Вершинин - Дорога без конца (без иллюстраций)

И взялись вплотную, но всю осень так ничего и не добились, и в декабре тоже, в связи с чем, пришлось, теряя лицо, просить Сантьяго увеличить корпус до 15, 5 тысяч бойцов плюс почти три тысячи, чтобы удержать север. Разумеется, Сантьяго не отказал, прислал требуемое, но выразил крайнее неудовольствие в связи с нежданными дополнительными расхода, СМИ язвили вовсю, и рассерженный как втыком из центра, так и едкими карикатурами, «последний вице-король» решил действовать наверняка, выделив на уничтожение войск Касереса аж две дивизии, более 3000 штыков и сабель.

В начале января 1882 года очень хорошо подготовленная «вторая экспедиция» стартовала. Однако с самого начала все пошло не по правилам. El Brujo de los Andes, - «Андский ведьмак», - как уже называли дона Андреса за умение быть везде и негде, если нужно, растворяясь с войсками в прозрачном водухе, сперва исчез бесследно, путая и мороча карателей, а потом, 5 февраля, атаковав, основательно потрепал и загнал в города. Карательные отряды попытались ходить в рейды, учинять массовые расстрелы в индейских деревнях, индейцы в ответ начали заживо расчленять пленных, и рейды прекратились: все знали, что маленькому чилийскому отряду за городской чертой земли есть разве что на полтора метра вглубь.

Ни о каком наступлении на Аякучо или еще на что-то теперь не приходилось и мечтать, как и о генеральном сражении. Мелкие отряды montoneros кусали и убегали, атакуя из засад в самых неудобных для защиты местах, на горных мостах и горных тропинках, устраивали мини-лавины, нанося небольшие по отдельности, но очень болезненные, если посчитать все вместе, потери, а 26 июня разбили довольно приличный отряд чилийцев в открытом бою при Санграра.

Но и это оказалось увертюрой: 9 июля парни Касереса уничтожили гарнизон городка Консепсьон, выкурив уцелевших и запершихся в церкви дымом (те, несмотря на крики «Чилийцы не сдаются!», в итоге, все же сдались), и в тот же день почти поголовно были вырезаны гарнизоны городков Маркавайя и Пукара, после чего оккупанты предпочли вообще уйти из мелких населенных пунктов.

Эта серия побед, пусть даже небольших, сугубо местного значения, значила для Резистанса очень многое. Оказалось, что чилийцев можно и напугать, и гнать, и побеждать, более того, стало понятно, как это делать. Многократно окрепла вера в себя, возникло ощущение многих отрядов, как единого целого, появился лидер, которому безоговорочно верили. Замелькали и другие: на севере очень удачно действовал другой генерал, Мигель Иглесиас.

В скобках. Очень богатый помещик, в свое время служивший в армии, потом ушел в отставку, занялся хозяйством, но когда грянула война, на свои деньги, из своих арендаторов создал и обучил дивизию в 3000 штыков, помог старому другу Пьероле взять власть в Лиме, стал военным министром, готовил столицу к обороне, исключительно отважно и компетентно сражался.

Раненый при Чоррильос, попал в плен, где, в отличие от Касереса, дал слово чести не воевать, и был отпущен, однако в начале 1882 года явился к адмиралу Монтеро и был назначен командующим Армии «Север». В родной Катамарке, где его слово исстари было законом, создал соединение в тысячу штыков и 13 июля одержал небольшую, но яркую победу при Сан-Пабло, не имевшую, правда, каких-то последствий, потому что враг подтянул подкрепления и развить успех не получилось.

Тем не менее, еще полтора месяца генерал Иглесиас удачно продолжал малую войну, а 31 августа 1882 года внезапно опубликовал манифест, - Grito de Montana («Клич с гор»), - объявив, что пора принять реальность: война проиграна. Проиграна по вине самих перуанцев, занимашихся чем угодно, но не подготовкой к войне, и надо договариваться с врагом, пока тот не уничтожил Перу. Пусть даже ценой отказа от части родной земли, ибо иначе чилийцы не уйдут.

А поскольку никто, кроме него, генерала Иглесиаса, не смеет взглянуть горькой правде в глаза, он, командующий Армией «Север», выходит из подчинения адмиралу Монтеро, которого лично высоко ценит, отказывается от всех контактов с сеньором Пьеролой, которого лично продолжает уважать, как доброго друга и патриота, и намерен начинать переговоры с оккупационными властями. Если, конечно, народ поддержит…

Воззвание Иглесиаса грянуло громом среди ясного неба. Такого никто не ожидал, тем паче, от него. Кое-кто заговорил об измене, и даже сейчас некоторые (очень немногочисленные, правда) конспирологи рассуждают о вероятном сговоре, включавшем и нарушение данного слова, и даже победу при Сан-Пабло, одержанную, по их мнению, для укрепления авторитета, в рамках игры в долгую, по согласованию с Линчем.

Эта версия, однако, не прижилась, и вряд ли соответствует истине. Куда ближе к ней, родимой, прямолинейно наивные авторы стародавних «Очерков истории Чили» (Соцэкгиз, 1961), для которых все просто и ясно: «Крупные плантаторы-сахарники и торговая буржуазия косты стремились любой ценой покончить с войной и оккупацией побережья. Их точку зрения выразил М. Иглесиас, бежавший после битвы за Лиму из плена».

Тут просто по-житейски все ясно. Действительно, бесконечная война начала утомлять многих приличных людей, особенно из тех, кто делал деньги не на гуано и не на селитре, а на третьем богатстве Перу - сахаре. Они нищали, их плантации и заводы дотла сжег Линч, их семьям было плохо, в колнце концов, на их провинции чилийцы не претендовали, и они готовы были пожертвовать этими дурацкими Тарапакой, Такной и Арикой, хотя, конечно, не говорили об этом вслух, опасаясь общественного мнения.

А не вслух говорили. «Не опасайтесь, милая, - писал жене некто Эухенио Гутьеррес, промышленник из Трухильо, - я весьма осторожен. По моему мнению, если жители Такны и Арики, действительно, патриоты Перу, они должны были сами встать от мала до велика, плечом к плечу, не дожидаясь, пока мы начнем нести такие убытки ради их желания остаться перуанцами. Но это, безусловно, строго между нами. Если у генерала Иглесиаса ничего не получится, и я, и все наши друзья, имеем возможность сказать, что нас принудили подписать, угрожая суровыми карами. Ведь характер генерала всем известен…»

Впрочем, были и более откровенные. Несколько позже, 19 июня уже 1883 года, популярная газета La Tribuna опубликовала открытое письмо Хосе Антонио де Лавалле, одного из тех, кто первым поддержал «Клич с гор», генералу Касересу, где все было изложено совершенно прямо: «Да, Касерес торжествует в Матукана, в Серро-де-Паско, в Уаразе или в Уамачуко. Но он не идет спасать побережье, не спешит вытеснить врага из столицы, не стремится выбить победителя из провинций, которые тот желает присвоить. Делай он это, мы все пошли бы за ним, но он остается в горах, потому что не имеет на это сил, как и все мы. Так во имя чего же все эти бессмысленные жертвы?»