Лев Вершинин - Дорога без конца (без иллюстраций)

Тем временем, британское правительство пыталось, как могло, отгонять летучие отряды «дервишей» от границ, не провоцируя при этом нежелательно серьезных последствий, в результате чего племена английской зоны решили, что раз сэры Стихотворца не бьют, стало быть, боятся, а значит, ориентироваться надо не на слабаков, а на сильного, - и начали присягать шейху. На что Лондон уже никак не мог не отреагировать адекватно, и когда в 1908-м сильное племя варсангели заявило, что не знает иного господина, кроме Мохаммеда Абдилле, оно было наказано хлестко, всем в науку, с тотальным сожжением поселений, стрельбой по всему, что движется, и угоном скота до последней козы.

Ясное дело, варсангели воззвали к Стихотворцу, и ясное дело, Стихотворец не мог отказать тем, кого приручил, - а потому в крайне жестких выражениях потребовал вывода английских войск с земель, находящихся под его покровительством. Реакции на сей демарш, разумеется, не последовало вообще никакой, а репрессии перекинулись с варсангели на другие плохо себя проявившие племена, - и начались те самые нежелательно серьезные последствия, которых так не хотели в Бербере и Лондоне. Причем в масштабах, вынуждавших чиновников колонии в переписке говорить уже не про disorder и даже не про riot, но про war, которая не угасала, а совсем наоборот.

И поскольку Лондон аккурат в это время увяз в решении вопросов с Рейхом, честным белым людям пришлось мыслить креативно, а кто мыслит, тот всегда найдет. Тем паче, в данном случае, даже искать особо нужды не было: вариант «Б» жил буквально под боком, а звали его Моххамед Шихери и был он ученым человеком с большими амбициями.То есть, вообще-то раньше этот самый Шихери был «дервишем» и даже входил в ближний круг «махди», однако не сошелся с шефом во взглядах на свою роль в событиях, плюнул на все, вернулся домой и сидел сиднем, люто завидуя Бешеному Мулле и мечтая отомстить.

Вот итальянцы ему и посоветовали, что делать, а он, сочтя совет разумным, отправился в Мекку, к самому Мохаммеду Салиху, основателю ордена Салихия, в беседе с которым пожаловался, что «мятежник» нарушает догмы единственно верного учения, а потом, вернувшись домой, предъявил общественности якобы личное письмо уважаемого гуру с резким осуждением Мохаммеда Абдилле и финалом: «С этого момента и впредь я не желаю иметь дело с вами и с вашими людьми».

В самом ли деле старец написал это письмо, доподлинно неизвестно, - он вскоре умер, и спросить было уже некого, - но практически все сомалийские истории хором утверждают, что документ, обнюханный ими со всех сторон, подделка. Тем не менее, Шихери передал письмо итальянскому консулу, а тот слил его в прессу (британские СМИ сенсацию тут же подхватили), и в стане «дервишей» возникли разногласия вплоть до разговоров типа «лишился доверия».

Правда, сам Мохаммед Абдиле, в марте 1909 получив на руки подлинник, заявил перед спешно созванным народным хуралом, что «это проклятая ложь», в подтверждение предъявив людям реальные письма наставника, написанные совсем иным хаттом (стилем почерка), нежели «бумага Шихери», и ученые люди подтвердили, что десяток писем из Мекки написаны хаттом сульс, а несколько писем Шихери - хаттом рук´а, но все же какое-то количество бойцов, сочтя, что дыма без огня не бывает, покинуло лагерь.

Впрочем, разочарованных оказалось совсем немного, и на авторитете, а следовательно, и личной власти «махди» интрига никак не отразилось: по словам британского исследователя Ирвинга Льюиса, «его репутация как уникальной фигуры уже столь прочно утвердилась во мнении сомалийцев, что ущерб, нанесенный его престижу, не был настолько силен, чтобы серьезно ослабить его движение, и его люди в громадном большинстве, сохранили ему верность». В связи с чем, англичане пришли к выводу, что с Бешеным Муллой лучше говорить по-хорошему, и в апреле 1909 сэр Роберт Уингейт, генерал-губернатор Судана, отправился в Сомали, общаться и находить общий язык.

Однако получилось не очень. Сам Стихотворец, не глядя на уровень гостя, на переговоры так и не явился, прислав вместо себя самых близких людей с правом подписи, но и с такими жесткими инструкциями, что переговоры, растянувшись на три месяца, в итоге завершились ничем. Могли бы и раньше, но «махди», как полагает Джон Хесс, «скорее всего, нравилось играть в кошки-мышки с англичанами; у этого парня было чувство юмора».

В результате, после печального фиаско Лондон, во избежание бессмысленных затрат, в 1910-м принял решение эвакуировать все гарнизоны и блок-посты из глубинных районов, сосредоточившись на портах, - Бербере, Бульхаре и Зейле, - при этом, однако, вооружив до зубов союз племен Иссак, кровных врагов Дарод. А заодно и другие племена, вполне логично рассчитав, что если Бешеный Мулла все-таки перейдет границу со всем скарбом, - то есть, гигантскими стадами, которым нужны пастбища, это никому из «туземцев» не понравится и грянет мясорубка, по ходу которой будет удобно ловить рыбку в мутной крови.

Так, в общем, и случилось. После двух лет аккуратных рейдов, Стихотворец, в самом деле, перешел кордон со всем государство, желая занять старые земли, а новые хозяева, в первую очередь, Иссак, встретили их, очень мягко говоря, недружелюбно. Как и влиятельный орден Кадырия, конкурент Салихии, адепты которого считали «дервишей» еретиками, убийство хотя бы одного из которых угоднее Аллаху больше, чем убийство ста «кафиров».

Это обстоятельство, тем паче, вовсю расковыриваемое белыми, очень мешало, вынуждая шейха размениваться на ненужные стычки и умножать число кровников, тогда как он, наоборот, нуждался в пополнениях. В Бербере довольно потирали руки, но, как пишет Николас Льюис,

«В полной мере эти надежды оправдаться не могли, ибо были основаны на ошибочной оценке обстановки. Предполагалось, что Мохаммед — обыкновенный, хотя и видный, вождь клана или племени, политическая роль которого ограничена сферой отношений между племенами, или религиозный фанатик, стремящийся навязать всем угодные ему каноны. Правда же состояла в том, что Мохаммед занимал уникальное положение, став национальной фигурой, апеллирующей к патриотическим чувствам сомалийцев и мусульман независимо от клана или рода».

Иными словами, под знамя «махди» шли все, так или иначе недовольные пришельцами, - и шли из самых разных, подчас разделенных кровной враждой племен, вплоть до нонконформистов из селений Иссак и даже, но это уже по пальцам сосчитать, люди из Кадырии, а поскольку Лондон, занятый Очень Большой Игрой, тратить ресурсы на сомалийскую глубинку, пока не возникло угрозы портам, не считал нужным, к 1913-му Бешеный Мулла потихоньку-полегоньку взял под контроль чуть ли не треть «внутренних районов», правда, самые экономически неэффективные, после чего решил, что останавливаться на достигнутом не стоит.