Иван Филиппов - Записки о «Третьем рейхе»

После захвата всей Центральной Европы Гитлер все наглее стремился к укреплению позиций Германии на юго-востоке и севере Европы. В Мюнхене 10 июля немцы провели переговоры с правителями Венгрии, затем такие же переговоры состоялись с представителями официальных кругов Румынии. В немецкой кинохронике показывали, как румынский министр иностранных дел Жигурту по-фашистски приветствовал Риббентропа. Все грубее оказывается давление на Болгарию: послушные гитлеровцам болгарские монархисты — премьер-министр Филов и министр иностранных дел Попов — прибыли в Берлин в бесплодной надежде выторговать кое-что у Гитлера за свое предательство интересов страны.

Без предварительной информации СССР, как того требовали условия подписанного в Москве советско-германского договора, Германия заключила с Финляндией соглашение о транзите немецких войск в Норвегию через ее территорию. Часть этих войск оставалась на финской территории, заняв хорошо подготовленные позиции. Кроме того, немцы согласились поставить финнам военное снаряжение. Затем по инициативе Гитлера Германия, Италия и Япония заключают военный союз, так называемый «пакт трех». Хотя немцы и пытались показать, что этот «пакт» задуман как удар по Америке, даже простому смертному была очевидна его антисоветская направленность.

На основании таких фактов в политических кругах Берлина делали вывод о готовящейся новой германской агрессии. Кроме того, распространялись слухи о том, что на восточных границах Германии вермахтом проводятся интенсивные мероприятия, показывающие, куда нацеливают удар гитлеровцы.

Мы стремились хотя бы в какой-то мере проверить эти сведения.

В августе 1940 года германские власти разрешили Советскому Союзу организовать торговую выставку в Кёнигсберге. Много было хлопот для сотрудников советского Торгового представительства в Берлине с этой выставкой. Немцы делали все, чтобы СССР не смог показать на выставке существо социалистического строя, духовный и культурный рост советского народа. Они запретили, например, давать на стендах тексты Советской Конституции. После первых дней осмотра выставки гестаповцы стащили «книгу отзывов». Пришлось установить специальный контроль за новой книгой.

С группой иностранных корреспондентов мы направились из Берлина автобусом в Кёнигсберг. Наша программа была так составлена геббельсовскими референтами, что нам пришлось ехать через Данцигский коридор и Восточную Пруссию ночью и мы фактически ничего не видели. Поскольку в Кёнигсберге не оказалось для ночевки мест, всех журналистов вывезли в Раушен. Утром на следующий день по просьбе некоторых журналистов нас завезли в Пальмникен, где велась добыча янтаря. На этом отрезке пути представители прессы могли видеть строительство аэродрома, а также железной дороги и нового шоссе, идущих из глубины провинции к Балтийскому морю. Эти факты проникли в английскую печать и были расценены как мероприятия по подготовке к войне с СССР. Немцы пытались снять эти подозрения. На коктейле, устроенном гауляйтером Восточной Пруссии Эрихом Кохом в честь представителей иностранной прессы, этот матерый гестаповец, посадив меня рядом с собой, распинался в дружественных стремлениях Германии к Советскому Союзу, доказательством чему служит якобы Кёнигсбергская выставка.

12 октября 1940 г. немцы объявили о вводе своих «учебных частей» в Румынию. Это явилось началом германской оккупации Румынии. Таким образом, на южном фланге Советского Союза немцы сосредоточили свои войска.

Политические иностранные круги оценили этот немецкий шаг как крупнейшую провокацию в отношении СССР и с нетерпением ожидали реакции Москвы. Немцы же тем временем усиленно распространяли слухи о том, что Советское правительство будто бы своевременно было информировано об этом их шаге. И как раз в гущу этой поднятой немцами шумихи ворвалось сообщение ТАСС, в котором опровергалось утверждение датской газеты «Политикен» о том, что Советское правительство в должное время было информировано о посылке германских войск в Румынию, о целях и размерах войск, которые были туда направлены.

Гитлеровцы старались официально заглушить это сообщение, а в собственных кругах характеризовали его как «наглый вызов». Геббельсовская агентура, чтобы принизить значение указанного сообщения, распространяла среди иностранцев клеветническую характеристику ТАСС, подвергая сомнению его компетентность в государственных вопросах и серьезность его информации.

На пресс-конференции Шмидт пытался представить немецкую военную акцию в Румынии как мирное мероприятие, имеющее антианглийскую направленность. «Наша политика, — заявил он, — преследует цель создания в Юго-Восточной Европе мирного и стабилизированного порядка, а также нанесения удара Англии, где бы мы с ней ни встретились. Необходимо помешать распространению Англией войны на районы, которые мы считаем нашим жизненным пространством». Что касается позиции Советского Союза в этом вопросе, то Шмидт охарактеризовал ее как стремление Москвы остаться в стороне в качестве пассивного созерцателя событий. Он сказал: «Если Советский Союз резервирует за собой свою точку зрения, то это выражает лишь то, что СССР тщательно следит за развитием событий в этой части Европы».

Советские журналисты, естественно, были заинтересованы в том, чтобы опровержение ТАСС знали по крайней мере наши иностранные коллеги. В журналистской практике водилось, что корреспонденты на пресс-конференции обменивались различного рода официальной информацией своих агентств, приносили свои газеты с собственными статьями. Американские агентства, например, распространяли свои бюллетени, издаваемые в Берлине.

Захватив с собой на пресс-конференцию несколько экземпляров текста опровержения ТАСС на русском и немецком языках, мы раздали его некоторым иностранным журналистам, которые получили, таким образом, точную информацию о позиции Советского правительства по поводу вступления немецких войск в Румынию. На следующий день, когда журналисты уже собрались покинуть пресс-конференцию, Шмидт задержал всех для «важного объявления». Он был сильно взволнован.

«На пресс-конференции, — начал он, — отмечены случаи, когда некоторые корреспонденты распространяют различного рода информацию. Мы не позволим заниматься здесь пропагандистской деятельностью. Я предупреждаю всех от подобного шага» [28] Шведский журналист, представитель газеты «Свенска дагбладет» Бертиль Сванстрем, с которым у меня были неплохие отношения, в своей книге «Эпоха свастики», вышедшей в 1944 году, так описывает этот эпизод: «Шмидт на пресс-конференции в неслыханно возбужденном тоне заявил, что вчера были распространены копии русского коммюнике. “Это такой поступок, который не может быть терпим при таких институтах, как пресс-конференция, — почти орал Шмидт. — Здесь не место для распространения частной пропаганды. В случае повторения я непременно исключу виновников из наших пресс-конференций”». .