Иван Филиппов - Записки о «Третьем рейхе»

Что еще было особенно характерным для Геббельса — так это дикий расизм, и особенно антируссизм.

После заключения советско-германского договора в Москве Геббельс оставался верным себе — он даже внешне не подавал признаков расположения к Советскому Союзу. Ненависть к советскому народу в Геббельсе приняла поистине патологический характер. Он ни разу не опубликовал статьи в пользу советско-германских отношений. Больше того, Геббельс старался в этот период делать все, для того чтобы антисоветская пропаганда в Германии не замирала. Он использовал для этого скрытые от постороннего зрителя формы. «Мундпропаганда» — устная пропаганда против Советского Союза — осуществлялась Геббельсом изо дня в день на германских заводах и фабриках, в деревнях и во всех городах. Геббельс боялся, чтобы не произошло «духовного» сближения между народами Германии и СССР. Когда немецкие кинопрокатные организации купили в Советском Союзе фильм «Петр I», Геббельс принял все меры к тому, чтобы не допустить его для общественного просмотра.

В министерстве Геббельса нашли приют самые завзятые враги Советского Союза. Сюда по рекомендации Розенберга стекались прибалтийские немцы и русские белоэмигранты, получая видные посты. Так, например, заведующим сектором стран Востока в министерстве пропаганды работал белогвардеец Маурах, здесь же нашел себе приют редактор белогвардейской газеты «Новое слово» Владимир Деспотули. Поэтому в министерстве пропаганды мы постоянно испытывали на себе трудно скрываемую к нам ненависть со стороны его чиновников.

После встречи в клубе я много раз видел Геббельса в рейхстаге или во Дворце спорта. Во Дворце спорта Геббельс обычно открывал митинги по случаю различных кампаний «помощи» в качестве гауляйтера Берлина. Прежде чем предоставить слово Гитлеру, он говорил сам. Нередко его «вступление» превращалось в обширную речь, после которой блекла речь «фюрера». Говорил он свободно и своим «бархатным» голосом как бы стремился глубже проникнуть в источники человеческих чувств, вкрапливая туда яд своей пропаганды.

Таков был Геббельс, на которого опирался Гитлер и без которого вряд ли гитлеровская машина лжи достигла бы такой утонченности.

Имелся еще и другой клуб иностранных журналистов. Владельцем роскошного особняка на Фазаненштрассе был министр иностранных дел Риббентроп, который решил устроить в нем клуб и преподнести его «в дар представителям иностранной прессы». Открытие клуба происходило в торжественной форме. Ожидали прибытия Риббентропа, но к моменту открытия появился Шмидт и объявил, что министр был вынужден выехать из Берлина. Шмидт зачитал «послание Риббентропа иностранным журналистам».

Клуб на Фазаненштрассе в сущности ничем не отличался от клуба на Лейпцигерштрассе, возможно, только уступал по размерам первому. Столовая клуба была настолько мала, что в часы «пик» журналистам приходилось ожидать свободных столов. Но преимущество этой столовой состояло в том, что обеды были здесь значительно дешевле, что имело существенное значение для многих журналистов. В верхнем этаже клуба здесь также имелись комнаты, откуда корреспонденты связывались по телефону со своими странами. Немцы и тут могли свободно контролировать всю информацию, идущую за границу.

Клуб на Фазаненштрассе стал местом, где рождались различного рода слухи в области международной политики. Отсюда часто вылетали «утки», имевшие «родимые пятна» Вильгельмштрассе. Сюда обычно во второй половине ночи съезжались «на кружку пива» чиновники министерства иностранных дел. Этот клуб нередко посещали германские и иностранные дипломаты.

В Берлине существовал союз иностранных журналистов. Но не все иностранные журналисты входили в него. Для того чтобы стать членом союза журналистов, требовалось поручительство двух корреспондентов, внести вступительный взнос — 60 марок, а затем выплачивать каждый месяц по 20 марок. Это были относительно крупные суммы, и они были не под силу плохо оплачиваемым журналистам небольших газет. Поэтому многие корреспонденты оставались за пределами этого союза. Собственно говоря, они ничего не теряли. В него вступали больше по престижным соображениям. Союз занимался главным образом тем, что из сумм, составляющих членские взносы, выдавал пособия журналистам, впавшим в острую нужду, а когда начались трудности с продовольствием, организовал закупку кофе, масла, сыра в Голландии и Дании.

В первые месяцы пребывания в Берлине я познакомился с американскими и прибалтийскими журналистами, двое из них дали мне рекомендации, и я вступил в члены союза журналистов, рассчитывая на установление более широких контактов с представителями крупнейших агентств и газет. Вскоре на ежегодном собрании союза меня избрали членом комиссии союза по оказанию помощи журналистам, куда входили Бертиль Сванстрем (швед), представитель Ассошиэйтед Пресс Луис Лохнер, Ээро Петяяниеми (финн) и некоторые другие. Наша комиссия собиралась нерегулярно, возникавшие вопросы мы решали обычно по телефону.

Союз журналистов не имел никакого печатного органа и совершенно не занимался вопросами отстаивания журналистских прав. Такой союз не мешал Геббельсу, и власти к нему были расположены лояльно. К тому же в этот союз входили также «иностранные журналисты», которые неизвестно кого представляли и ничего общего не имели с литературной деятельностью.

Такими были, например, немец Эрнст Леммер [26] Эрнст Леммер — теперешний боннский министр по делам перемещенных лиц. , о котором говорили, что он является доносчиком гитлеровским властям о политических настроениях среди иностранных журналистов, хортист Ванек, «бессарабская» журналистка и др. Но наиболее ярким из такого рода журналистов был немец Лекренье.

Лекренье близко стоял к Геббельсу. Недаром когда военные власти попробовали Лекренье взять в армию, то Геббельс добился его освобождения. Лекренье имел доступ в рейхсканцелярию и, как рассказывали, поддерживал тесный контакт с одним из личных адъютантов Гитлера. Лекренье выступал как представитель некоторых литовских и латвийских изданий и ряда швейцарских газет. Среди иностранных журналистов он считался «всеведущим» и «вездесущим». Берлинскому отделению Ассошиэйтед Пресс Лекренье поставлял различного рода новости. Через него геббельсовская пропаганда распускала лживые слухи, запускала «пробные шары» среди иностранных журналистов. Вопросную часть пресс-конференции часто «вел» Лекренье. Ему заранее вручали вопросы сотрудники Геббельса и Риббентропа. С целью маскировки Шмидт часто делал вид, что сердится на «неотвязного» Лекренье, что повышало его авторитет в глазах журналистов.