Николай Троицкий - 1812. Великий год России [Новый взгляд на Отечественную войну 1812 года]

По плану Барклая 1810 г. началось укрепление «западных пределов» России: приводились в боевое состояние крепости на Западной Двине, Березине и Днепре — от Риги до Киева. Когда же к началу 1811 г. для России открылась возможность привлечь на свою сторону Польшу и Пруссию, к Царю посыпались, как мы видели, планы наступательной войны с Наполеоном (Л.Л. Беннигсена, П.И. Багратиона, Э.Ф. Сен-При, Александра Вюртембергского). Желание наступать преобладало в русской армии сверху донизу вплоть до самого вторжения Наполеона (15. С. 123–124; 29. С. 32–33) [365] Богданович М.И. Указ. соч. Т. 3. С. 183–184. . Багратион, в мае 1812 г. представивший Царю план удара силами двух армий сразу на Варшаву и Данциг [366] Генерал Багратион. Сб. док. и матер. М., 1945. С. 135. , 20 июня (за 4 дня до войны!) убеждал Александра I: «Неприятель, собранный на разных пунктах, есть сущая сволочь… Прикажи, помолясь Богу, наступать… Военная система, по-моему, та: кто рано встал и палку в руки взял, тот и капрал» (14. С. 9). Но, как подметил А.Н. Попов, «в этом-то и ошибся князь Багратион: «маленький капрал» раньше нашего встал, палку в руки взял» и — напал на Россию [367] Попов А.Н. Эпизоды из истории 12-го года // Русский архив. 1892. № 3. С. 345. .

Большинство лиц, близких к трону, после того, как выяснилось, что Пруссия и Польша будут не с Россией против Наполеона, а с Наполеоном против России, побуждали Царя к оборонительной войне. «Ваша империя, — писал ему 23 июня 1812 г. Ф.В. Ростопчин, — имеет двух могущественных защитников в ее обширности и климате… Император России всегда будет грозен в Москве, страшен в Казани и непобедим в Тобольске» [368] Переписка Имп. Александра Павловича с гр. Ф.В. Ростопчиным (1812–1814 гг.) // Русская старина. 1893. № 1. С. 179. . Русский посол во Франции А.Б. Куракин, царский разведчик А.И. Чернышев, новый союзник России Ж.-Б. Бернадот подсказывали Царю спасительную идею затяжной войны, которая позволила бы «повторить над Наполеоном участь Красса в стране парфян» [369] РИО. Т. 21. С. 242, 338, 427; Воспоминания герцога Е. Вюртембергского о кампании 1812 г. в России // Военный журнал. 1847. № 3. С. 119. .

Считая возможной и наступательную, и оборонительную войну, Барклай де Толли разработал новый стратегический план, который был утвержден не позднее марта 1812 г., т. е. еще до отъезда Барклая в армию [370] Пугачев В.В. Указ. соч. ( 34. С. 40–43). . Вариант «А» этого плана («когда война с нашей стороны откроется наступательною») предписывал «отрезать, окружить и обезоружить войска неприятельские, в герцогстве Варшавском и в королевстве Прусском находящиеся», и затем идти вперед навстречу главным силам Наполеона. Вариант «Б» (оборонительный) гласил: «Продлить войну по возможности» и «при отступлении нашем всегда оставлять за собою опустошенный край», вплоть до перехода в контрнаступление ( 26 . Т. 13. С. 409, 414).

Все это доказывает, сколь наивны суждения мэтра, французского наполеоноведения Ж. Тюлара о том, что отступление россиян в 1812 г. «не было преднамеренным» и что «русские генералы отступали не по заранее намеченному маршруту, а в страхе перед Наполеоном и реальностью его победы» [371] Там же. С. 38. .

Александр I, утвердив план Барклая, не стал отменять и план Фуля, очевидно, потому, что не видел между ними принципиальной разницы: ведь план Фуля тоже предусматривал как следствие Дрисской операции переход в контрнаступление. Но главным считался план Барклая. Именно он был разослан не позднее мая 1812 г. в войска, тогда как план Фуля Царь держал при себе как бы в запасе и даже не знакомил с ним своих генералов.

Итак, русская сторона до самого дня наполеоновского вторжения не имела единого плана, а главное, долго не могла определить направление основного удара Наполеона (отсюда — разброс армий для одновременного прикрытия трех направлений) и вообще ставила свои действия в зависимость от действий противника. Нерешительность Царя, переизбыток его советников и разнобой в их мнениях, отсутствие полновластного главнокомандующего затрудняли подготовку к войне и усугубляли опасность надвигавшейся на Россию грозы.

ремя группами корпусов «Великая армия» Наполеона устремилась от Немана на восток. Основную группу — дорогой на Вильно против армии М.Б. Барклая де Толли — вел сам Наполеон.

Так писал о тех днях А.С. Пушкин.

Русские армии не сразу пришли в ответное движение. Александр I уже 25 июня отбыл в Свенцяны, но Барклай оставался в Вильно еще три дня. Он уточнял численность войск противника, прежде чем решиться на отступление, затем определил пути отхода своих корпусов и 27 июня отправил курьера к П.И. Багратиону с директивой: отступать на Минск для взаимодействия с 1-й армией (26. Т. 13. С. 156). Только 28-го, когда французский авангард уже подступил к Вильно, Барклай вывел из города свои главные силы и сам покинул город, всем своим видом подчеркивая при этом, что он ничего не боится и никуда не торопится: «Остановился на крыльце, посмотрел направо и налево… потом, не спеша, вынул часы, взглянул на них, а засим, не торопясь, сошел с крыльца, сел в карету» [372] Лавринович М. Вильна в 1812 г. // Ист. Вестник. 1897. № 12. С. 878. .

Буквально через час после того, как вышел из Вильно русский арьергард, вошел в город авангард французов. Наполеон из демагогических соображений доверил честь первым вступить в древнюю столицу Ягеллонов полку польских улан под командованием кн. Д. Радзивилла. В тот же день въехал в Вильно и сам император. Жители города встретили его «с меньшим энтузиазмом, чем он того ожидал» [373] Dundulis В. Napoléon et la Lituanie en 1812. P., 1940. P. 103. . Собственно, «энтузиазм и радость», по воспоминаниям Ф. Гржималы, проявляли только шляхтичи, которые ждали от Наполеона восстановления Польши и, глядя на него с наивным восторгом, думали: «Как прекрасно призвание человека, идущего освобождать порабощенную нацию» [374] РНБ PO. Ф. 152, оп. 1, д. 292, л. 23, 24. .

28 июня Наполеон мог уже подвести итоги Виленской операции. За 3 дня он продвинулся на 100 км, занял огромную (и в глубину, и по фронту) территорию. Его гвардейцы хвастались, что 15 августа (день рождения императора) они отпразднуют в Петербурге [375] Pion des Loches A. Mes campagnes (1792–1815). P., 1889. P. 282. . Император, однако, досадовал на то, что свою главную задачу — разбить Барклая и Багратиона в приграничных сражениях — он не решил. Багратион уходил из-под удара войск Жерома Бонапарта, а Барклай уклонился от сражения с самим Наполеоном.