Питер Франкопан - Первый крестовый поход: Зов с Востока

На самом же деле управление армией во время трудного похода на Восток переходило от одного человека к другому. Да, Урбан II пытался подстраховаться и избежать обид и ссор из-за конкуренции среди европейских аристократов, каждый из которых считал себя его представителем. Однако вопрос о едином командовании походом папой не ставился еще и по другой причине: по прибытии в Византию европейцы переходили под командование Алексея I Комнина. По тактическим и стратегическим соображениям Урбан II мог проявлять осторожность и не говорить об этом прямо, но факт остается фактом – боевыми действиями должен был руководить византийский император.

Общие цели Крестового похода были вполне понятны – защита христианской церкви на Востоке, изгнание нечестивых турок и в конце концов выход к Иерусалиму. Однако конкретные задачи оставались неясными. О завоевании или оккупации Святого города не было и речи, не говоря уже о том, чтобы удерживать его в будущем. Также отсутствовали конкретные планы того, какие города, регионы и провинции следует атаковать в ходе военных действий против турок. Ответы на эти вопросы были известны только в Константинополе. Именно Алексей I определял стратегические цели – Никея, Тарсус, Антиохия и другие важные города, захваченные турками. Однако для начала крестоносцы по прибытии в Константинополь должны были согласиться с византийским планом кампании. Впрочем, для решающего свои политические задачи Урбана II военные планы стояли не на первом месте.

Именно позиция императора определила выбор будущих участников Крестового похода. Алексей I нуждался не в доброй воле, а в военной поддержке. Для борьбы с турками ему нужны были рыцари, имевшие боевой опыт, и именно это неустанно повторял Урбан II. Один религиозный деятель, живший в те годы, отмечал: «Я имею возможность знать, потому что был одним из тех, кто своими собственными ушами слышал слова папы римского Урбана, когда он призывал мирян совершить паломничество в Иерусалим и одновременно запрещал монахам делать это» {473} 473 Patrologia Latina, 157, col. 162B. . Он запретил «тем, кто не годен к сражениям» принимать участие в экспедиции, по словам другого хрониста, «потому что такие пилигримы являются скорее помехой, обузой, не приносят практической помощи» {474} 474 Robert the Monk, I.2, pp. 81–2. .

На фоне «сильнейшего эмоционального подъема христианских народов», говорится в одном из документов, папа должен был прилагать большие усилия к тому, чтобы исключить тех, чье участие в походе мешало бы его успеху {475} 475 Recueil des chartes de l'abbaye de Cluny, 5, p. 51. . Папа откровенно высказывается на эту тему в письме монахам монастыря Валломброса в Тоскане осенью 1096 года: «Мы слышали, что некоторые из вас хотят присоединиться к рыцарям, которые направляются в Иерусалим с добрым намерением освобождения христиан. Это правильная жертва, но запланирована она не теми людьми. Мы вдохновляем рыцарей отправиться в экспедицию, потому что они могут обуздать жестоких сарацин и вернуть христианам прежнюю свободу» {476} 476 Wiederhold, 'Papsturkunden', pp. 313–14. . Практически ту же мысль он подчеркнул в письме жителям Болоньи, написанном незадолго до этого {477} 477 Hagenmeyer, Epistulae, p. 137. .

Высокопоставленное духовенство последовало примеру папы. Однако без трудностей не обошлось. Епископ Тулузы был вынужден серьезно постараться, чтобы отговорить от участия в экспедиции Эмерию из Алтеи, очень богатую женщину. Она была так решительно настроена присоединиться к крестоносцам, что уже «подняла крест на правое плечо» и дала клятву дойти до Иерусалима. Эмерия с большой неохотой согласилась воздержаться от участия в походе, но только после того, как епископ убедил ее в том, что устройство приюта для бедных было бы более богоугодным делом {478} 478 Devic and Vaissete,Histoire générale de Languedoc, 5, pp. 757–8. .

Предоставление Алексею I опытных воинов было чрезвычайно важно. Не менее важно было понять, какова должна быть численность войска. В Константинополе необходимо было осуществить логистические приготовления, чтобы принять и переправить в Азию огромную армию. Кроме того, нужно было использовать централизованное планирование для разработки мер по приему, снабжению и сопровождению прибывающих в Византию европейцев. Этим, предположительно, объясняется, почему папа с самого начала настаивал на том, чтобы каждый из тех, кто пожелает присоединиться к походу, давал присягу. В Пьяченце, выслушав византийских послов, «папа призвал многих выполнить эту услугу, пообещать под присягой отправиться туда по воле Божьей и оказать императору всю возможную помощь в борьбе с нехристями» {479} 479 Bernold of Constance, p. 520. . То же самое настойчиво повторялось в Клермоне, где Урбан II отдельно указал на требование официально декларировать намерение участвовать в экспедиции {480} 480 Напр.: Fulcher of Chartres, I.4, p. 68; Baldric of Dol, I, pp. 15–16. . И наоборот, тем, кто отказывался идти в поход, угрожали страшными последствиями, предупреждая, что они предают Господа: «Каждый, кто хочет повернуть назад после того, как принес присягу и взял свой крест… не достоин Меня» (Мф 10:38) {481} 481 Robert the Monk, II.2, p. 82. .

Мы не знаем, велся ли официальный учет будущих крестоносцев. Непонятно также, было ли вообще возможно вести такой учет. Тем не менее вскоре стало ясно, что принять участие в походе хочет очень много народа. В этом смысле важно, что Урбан II лично сыграл главную роль в привлечении французских рыцарей. Кое-где папу видели принимающим присягу у людей, желающих присоединиться к походу {482} 482 Например, в Мармутье и Туре весной 1096 года. Halphen and Poupardin, Chronique des comtes d'Anjou, pp. 237–8; O. Guillot, Le Comte d'Anjou et son entourage au XIe siècle (Paris, 1972), p. 242. . И каждый раз, когда Урбан II встречался с виднейшими магнатами или проповедовал Крестовый поход – в Лиможе, Анжере и Ле-Мане, а также в Туре, Ниме и вообще повсюду, – он подчеркивал, что о своем желании участвовать в нем шумно заявляют многотысячные массы людей, хотя точно назвать их число было затруднительно.

И исполненный оптимизма папа, и осажденный со всех сторон император в Константинополе надеялись на то, что многие рыцари откликнутся на их призыв о помощи. Но никто не ожидал такой массовой реакции! Когда в начале 1090-х годов папа призывал рыцарей сражаться с сарацинами на Пиренейском полуострове, мало кто откликнулся на его зов {483} 483 См., напр.: W. Purkis, Crusading Spirituality in the Holy Land and Iberia, c.1095 – c.1187 (Woodbridge, 2008), esp. pp. 120–38. . Факторами, которые помогли поднять Европу и открыть шлюзы Первого крестового похода, стали, с одной стороны, судьба Иерусалима, а с другой – понимание того, что новости о внезапной катастрофе на Востоке – в первую очередь в Малой Азии – были точными и на самом деле стали серьезной причиной для мобилизации.