Федор Кони - История Фридриха Великого

При таких постановлениях Фридрих, разумеется, должен был обратить особенное внимание на быт крестьян. Чтобы не отдалить этого полезного класса от престола и не подвергнуть его произволу помещиков, от которых хлебопашцы находились в некоторой зависимости, он за долг почитал лично удостоверяться в их нуждах и открыл им свободный к себе доступ. Освободить их совершенно из-под власти помещиков он еще не решался, боясь тем нарушить права и преимущества дворян, которых сам поставил первым сословием в государстве. Но он поощрял крестьян к труду, поддерживал хлебопашество, раздавал нуждающимся хлеб и деньги, обзаводил их хозяйством и, в пример сельского устройства, учреждал вольные колонии из опытных и деятельных иностранцев. Ежегодно подавались ему отчеты о числе родившихся и умерших, о новых постройках, о посевах и жатвах, о наличном капитале крестьян, о их недоимках и проч. {464}

"Ни один государь не знал быта своих подданных лучше Фридриха!" -- говорит Беккер в своей "Всемирной Истории", и это, действительно, справедливо. Пример тому мы видим в письме, которое Фридрих написал к Вольтеру в 1777 году.

"Сейчас только возвратился я из Силезии и чрезвычайно доволен. Успехи земледелия и мануфактурной промышленности очевидны. Мы продали за границу на 5 мил. талеров полотна и на 1.200.000 сукна. В горах открыли кобальтовый рудник, который может снабдить всю Силезию этим материалом. Мы делаем купорос не хуже иностранного, а один опытный промышленник производит индиго, который ни в чем не уступит индийскому. У нас перекаливают железо в сталь и притом гораздо легчайшим способом, чем Реомюров. Народонаселение наше с 1756 года, когда началась война, умножилось на 180.000 душ. Словом, теперь не видно и следов бедствий, которые разорили эту несчастную страну, и я, признаюсь откровенно, чувствую особенное удовольствие и гордость, что смог в короткое время поднять на такую высокую степень провинцию, почти совершенно опустошенную".

Одной из главных забот его было осушение болотистых и удобрение песчаных мест. На это употреблял он огромные суммы и, можно сказать, приобрел через то несколько хлебородных провинций.

Как дворянству и крестьянам, так и среднему сословию Фридрих указал приличное направление и назначил определенный круг действия в общем организме государства. Среднее сословие было ограничено городовыми правами и разделялось на цехи, по древним привилегиям средних веков. Оно пользовалось исключительным правом торговли и промышленных предприятий. Король в особенности поощрял мануфактуры и фабрики, предприимчивым промышленникам давал даже на такие заведения деньги. Он сам, своим примером, поощрял дворянство к покупке отечественных произведений и старался всеми силами распространить индустриальный дух в своих подданных. Чтобы возвысить прусские фабрики, он налагал чрезвычайные пошлины на всякий привозной товар, а через поощрение фабрикантов к подражанию иностранным произведениям доводил прусские изделия до усовершенствования. Таким образом, в Пруссии образовалась мануфактурная промышленность, которая, обрабатывая свои собственные материалы, продавала их в своем же государстве; через это деньги получали правиль-{465}ное обращение и оставались внутри Пруссии. Некоторые отрасли мануфактурной промышленности еще при жизни Фридриха достигли значительной степени совершенства. Так, например, берлинская фарфоровая фабрика производила изделия, которые могли стать наряду с саксонскими, почитавшимися в то время за лучшие в этом роде. Чтобы доставить этим произведениям больше распространения, король стал дарить ими своих приближенных и употреблять в виде наград богатые столовые сервизы, фарфоровые вазы и другие изделия. С таким же вниманием старался он возвысить торговлю и открыть для ее деятельности обширнейшее поле. Для этого он заключал торговые трактаты и конвенции с другими государствами, основывал конторы, проводил каналы. Из них более всех важен Бромбергский канал: он соединяет р. Нетцу, вытекающую из Одера, с р. Браге, впадающей в Вислу. Это водное сообщение оживило торговлю Польши.

Так приводил он в беспрерывное движение все колеса многосложной государственной механики; подмазывал их там, где могла случиться остановка, придумывал пружины, где нужно было породить новые силы. Мудрая заботливость его предупреждала даже каждую непроизвольную остановку в ходе народной деятельности. Бесчисленное множество магазинов, наполненных доверху хлебом, которые он основал в каждом городе, в каждом селении, почитались многими излишеством обременительным. Но судьбе угодно было дать почувствовать прусскому народу всю важность и благодетельность этой мудрой меры. В 1771 и 1772 годах вся Европа страдала от страшного неурожая. Почти во всех государствах обнаружился голод; одна Пруссия была продовольствована из богатых запасов Фридриха и могла, гордясь предусмотрительностью своего монарха, еще поделиться с соседями и извлечь материальную пользу от своей бережливости. В 1783 году сгорел до основания город Грейфенберг, в Силезии. Фридрих, из акцизных сумм, построил бедным грейфенбергцам новый красивый город и дал им все средства к обзаведению, так что несчастье пролетело над их головами, не задев их опустошительным крылом своим. В один год все процветало по-прежнему. Когда он на следующий год с наследным принцем объезжал Силезию, облагодетельствованные жители Грейфенберга прислали к нему депутацию.

-- Ваше величество! -- сказали посланные. -- От имени всего города Грейфенберга явились мы благодарить вас за благодеяние, {466} нам оказанное. Конечно, благодарность наша перед таким монархом, как вы, ничтожна, как песчинка перед величием солнца. Но мы будем молить Бога, чтобы он вас достойно наградил за наше счастье!

Король был тронут до слез.

-- Вам не за что благодарить меня! -- сказал он, обращаясь к депутатам. -- Я исполнил только свою обязанность. Мой долг -- помогать подданным, когда их постигло несчастье. На то я и король!

После этого мудрено ли, что он мог управлять кормилом государства, как хотел, и что народ безропотно подчинялся всем прихотям его характера, направление которого гораздо ярче обнаружилось в последние годы его жизни.

Образование и вера составляли два предмета особенной важности для Фридриха. Он заботился об учреждении повсюду народных училищ, хотя, по взгляду своему, он не совсем одобрял общественное воспитание. Но ему хотелось, чтобы даже каждый крестьянин был грамотен в его государстве, и чтобы мог здраво судить о вещах. Для этого предписано было даже в сельских школах издать ученикам в простых и понятных формах основные правила логики. В высших училищах он повелел знакомить воспитанников с древними писателями, а потому преподавание древних языков, и в особенности латинского, поставил непременным законом. Об этом предмете он написал весьма любопытный трактат, который сообщил министру своему Зедлиду. В церковные дела он не вмешивал-{467}ся до тех пор, пока не видел в них фанатического направления. Религия не принималась в расчет при назначении и наградах чиновников.