Коллектив авторов - Лубянка. Сталин и НКВД—НКГБ—ГУКР «Смерш». 1939 — март 1946

Вопрос:А именно?

Ответ:РОЗЕНГОЛЬЦ говорил, что политика партии в области индустриализации и коллективизации страны себя не оправдала. Он доказывал, что коллективная форма хозяйства не обеспечивает страну достаточным количеством сырья для промышленности и экспорта.

«Отсюда, — заключил РОЗЕНГОЛЬЦ, — ясно, что темпы индустриализации, взятые партией, нереальны, так как при существующей товарной базе сельского хозяйства наша промышленность не может дать достаточного количества продукции как для внутреннего потребления, так и для внешней торговли, и это создает в стране острое недовольство политикой партии».

РОЗЕНГОЛЬЦ заявил, что эту точку зрения разделяют многие руководящие партийные и советские работники в СССР и что он как руководитель Наркомата Внешней торговли проводит в торговых отношениях с иностранными государствами особую линию.

В заключение РОЗЕНГОЛЬЦ выразил надежду, что я буду выполнять все его установки.

Вопрос:Как вы отнеслись к этому предложению РОЗЕНГОЛЬЦА?

Ответ:Я согласился.

Вопрос:Чем объяснить подобную откровенность РОЗЕНГОЛЬЦА в первой же беседе с вами?

Ответ:Я должен сказать, что еще в 1933—1934 годах, когда я работал в Секторе проверки исполнения Наркомвнешторга, у меня были антисоветские правые колебания по вопросам индустриализации и коллективизации страны, о чем, очевидно, было известно РОЗЕНГОЛЬЦУ.

Вопрос:Откуда ему это было известно?

Ответ:Дело в том, что я делился правыми взглядами с заместителем РОЗЕНГОЛЬЦА — СУДЬИНЫМ Сергеем Кирилловичем и зав. Оргсектором Наркомвнешторга ДАВЫДОВЫМ Зиновием Марковичем. СУДЬИН частично соглашался со мной, а ДАВЫДОВ высказывал явно правые настроения в вопросе о темпах индустриализации и коллективизации.

Как я понял из приведенного выше разговора с РОЗЕНГОЛЬЦЕМ, он был в курсе моих антисоветских настроений и это дало ему основание к вербовке меня в правотроцкистскую организацию.

Вопрос:Какие же установки по вражеской работе вы получали от РОЗЕНГОЛЬЦА?

Ответ:РОЗЕНГОЛЬЦ сказал мне, что моя задача как участника антисоветской организации будет заключаться в точном выполнении его указаний, направленных на всемерное сжатие торгового оборота СССР с Польшей. РОЗЕНГОЛЬЦ также информировал меня о том, что в своей подрывной работе в Наркомвнешторге он опирается на ряд ответственных работников Наркомата, которые проводят в жизнь все его указания.

Вопрос:Кого из участников правотроцкистской организации в Наркомвнешторге вам назвал РОЗЕНГОЛЬЦ?

Ответ:РОЗЕНГОЛЬЦ не употреблял термина «участник организации». Он говорил, что ряд ответственных работников Наркомвнешторга являются его «гвардией» и через них он проводит «торгово-политическую линию» в интересах организации. В числе этих лиц он назвал своего заместителя СУДЬИНА, председателя «Экспортлеса» КРАЕВСКОГО, председателя «Союзпромэкспорта» КАЛМАНОВСКОГО, председателя «Экспортхлеба» КИСИНА, председателя «Техноэкспорта» ПОЛИЩУКА, председателя «Нефтеэкспорта» ШИНДЕЛЯ, работника «Союзпромэкспорта» ГАРИБОВА и председателя «Союзметимпорта» РОЗОВА.

Вопрос:С кем из названных участников антисоветской организации вы лично были связаны по вражеской работе?

Ответ:В конце 1935 года, находясь в командировке в Москве, я установил антисоветскую связь с СУДЬИНЫМ.

Вопрос:Каким образом?

Ответ:Зная со слов РОЗЕНГОЛЬЦА, что СУДЬИН является участником нашей организации, я ему подробно рассказал о своем разговоре с РОЗЕНГОЛЬЦЕМ осенью 1935 года в Берлине и об установках, которые получил от него по вредительской работе.

Вопрос:Зачем вам нужно было открываться перед СУДЬИНЫМ?

Ответ:Как я уже показывал, еще в 1933—1934 годах я делился с СУДЬИНЫМ своими антисоветскими правыми взглядами и тогда находил у него некоторую поддержку. С другой стороны, я понимал, что, выполняя вредительские установки РОЗЕНГОЛЬЦА по работе в Польше, я ставил себя под опасность разоблачения, и хотел проверить правильность сообщения РОЗЕНГОЛЬЦА о причастности к организации СУДЬИНА, тем более что моя вредительская работа была видна, бесспорно, ему. Я полагал, что, если даже СУДЬИН и не является участником организации, он меня все же не выдаст, а в том случае, если информация РОЗЕНГОЛЬЦА правильна, непосредственная связь с СУДЬИНЫМ укрепит мое положение. Так оно и вышло.

СУДЬИН подтвердил свою принадлежность к нашей антисоветской организации и сказал, что полностью осведомлен о вредительских установках РОЗЕНГОЛЬЦА.

В дальнейшем я поддерживал антисоветскую связь с СУДЬИНЫМ до моего отъезда на работу в Иран в ноябре 1935 года.

Вопрос:С кем из участников вашей организации вы связались помимо СУДЬИНА?

Ответ:Из известных мне со слов РОЗЕНГОЛЬЦА участников правотроцкистской организации я связался только с СУДЬИНЫМ в Наркомвнешторге, кроме того, я пытался завербовать в нашу организацию председателя Разноэкспорта ДАВЫДОВА Зиновия Марковича.

Вопрос:И вы его завербовали?

Ответ:Нет, так как при моей попытке завербовать ДАВЫДОВА он дал мне понять, что уже является участником нашей организации.

Поскольку ДАВЫДОВ еще в 1933—1934 годах разделял мои антисоветские правые настроения, я при встречах с ним в Москве в Наркомвнешторге и у него на квартире подробно рассказал ему о моем разговоре с РОЗЕНГОЛЬЦЕМ осенью 1935 года в Берлине.

Выслушав меня, ДАВЫДОВ сказал, что все это для него не новость, и из дальнейшего разговора с ним я понял, что он уже ведет вредительскую работу в Разноэкспорте.

Вопрос:Теперь перейдите к показаниям о вашей вражеской работе в Польше.

Ответ:По заданиям РОЗЕНГОЛЬЦА я вел работу, направленную к сужению торгового оборота СССР с Польшей. Конкретно это заключалось в том, что я снижал закупки железа, стали и металлических изделий в Польше, что давало возможность нашей организации переносить заказы в Германию, несмотря на более высокие цены германской промышленности.

В 1935—1936 годах, несмотря на то что Польша настаивала на запродаже ей большого количества марганцевой руды, мы увеличили вывоз руды не в Польшу, а в Германию, хотя Польша предлагала более высокие цены.

Такое же положение при моем участии было создано в вопросе сбыта пушного сырья, на которое Польша предлагала цены выше существующих на европейском рынке. Однако пушное сырье в основном было продано в Германию и другие страны, и польские пушные фирмы зачастую приобретали нашу пушнину в Германии.