Владимир Воронов - Рассекречено. Правда об острых эпизодах советской эпохи

«Полковник Зинченко с минуту молчал. Потом заговорил тихо, с нажимом на каждый слог:

— Верховное Главнокомандование Вооруженных сил Советского Союза от имени Коммунистической партии, нашей социалистической Родины и всего советского народа приказало вам водрузить знамя Победы над Берлином. Этот исторический момент наступил… а вы… не нашли выход на крышу!»

Тут все и понеслось. Неустроев приказал своему замполиту, лейтенанту Бересту, сопроводить разведчиков и обеспечить очередное водружение очередного знамени, что и было исполнено уже в третьем часу ночи. Из наградного листа заместителя командира батальона по политической части 756-го стрелкового Краснознаменного полка младшего лейтенанта Береста Алексея Прокофьевича: «…с горсткой бойцов, под огнем врага, первый форсировал реку Шпрее, чем самым обеспечил переправу всего батальона. При штурме Рейхстага, под ураганным огнем противника, Берест вместе с ротой старшего сержанта Сьянова ворвался в здание Рейхстага. Утром 1-го мая, когда более 1000 немцев, находившихся в здании Рейхстага, подожгли здание и предприняли яростные атаки на батальон к-на Неустроева, младший лейтенант Берест с горсткой храбрецов через пламя огня, задыхаясь от дыма, прорвался к выходам в подвалов, откуда атаковали немцы, и метким огнем автоматов и гранатами отбил несколько атак. Так, презирая смерть в бою, Берест и группа бойцов одержали победу над превосходящими силами врага. Выходы из подвалов были завалены сотнями немецких трупов. Берест, лично сам, рискуя жизнью, пошел в немецкий гарнизон Рейхстага и предложил немцам капитулировать. Под его руководством сержант Егоров и мл. сержант Кантария водрузили над Рейхстагом знамя Победы . За исключительную отвагу и мужество, проявленные в боях за Берлин и штурм Рейхстага, младший лейтенант Берест Алексей Прокофьевич достоин присвоения звания Героя Советского Союза». Однако Героя ему не дали, наградив 22 августа 1946 года орденом Красного Знамени. Утверждают, что представление к Герою зарубил лично Жуков, который терпеть не мог политработников: увидел, мол, что в наградном листе значится «заместитель командира батальона по политчасти», и раздраженно вычеркнул. Проверил эту версию и убедился: этого просто не могло быть, поскольку представление Алексея Береста к званию Героя Советского Союза маршал Жуков в глаза видеть не мог. Дело в том, что наградной лист оформлен 3 августа 1946 года, но еще 9 июня 1946 года в рамках расследования по печально известному «трофейному делу» Жуков был снят с должности главкома Сухопутных войск и отправлен командовать войсками Одесского военного округа. Так что тут Жуков точно ни при чем. Просто представление слишком уж явно расходилось с уже устоявшейся официальной трактовкой событий вокруг знамени и Рейхстага…

«Мне в ту пору было только двадцать два года, и я не понимал политического значения установления знамени, — писал в 1990 году Неустроев. — Главным считал — взять Рейхстаг, а кто будет привязывать на его крыше знамя, дескать, не важно». Уже в письме одному из ветеранов Неустроев сокрушался: «Мною была сделана ошибка, что я допустил идти на крышу с Берестом Егорова и Кантарию, они в атаку не ходили, Рейхстаг не брали, а вся слава всего батальона досталась им». Как справедливо написал Неустроеву в канун уже 40-летия Победы один из участников штурма Рейхстага (Неустроев цитирует его в своих воспоминаниях), «из числа всех знаменосцев, водрузивших на стенах и крыше Рейхстага победоносные стяги, М. Егоров и М. Кантария в Рейхстаг прибыли позднее всех…». «Сейчас, на старости лет, — писал Неустроев, — я задаюсь вопросом: „А не велика ли честь для двух человек? Заслуга-то принадлежит солдатам, сержантам и офицерам трех батальонов! А не двум разведчикам!“ Тогда же я об этом не думал». Но при всем этом камень в Кантарию и Егорова комбат вовсе не бросает, называя их, безусловно, опытными и храбрыми солдатами, просто конкретная ситуация оказалась нелепа. Да и представили их первоначально, 4 мая 1945 года, не к званию Героев Советского Союза, а к орденам Красного Знамени. Каковыми оба и награждены — вполне заслуженно — приказом по войскам 3-й ударной армии № 092-н от 19 мая 1945 года. Но, несмотря на это, 31 мая 1945 года на них вдруг приказано оформить новые представления — уже на Героя Советского Союза. Звания им присвоили указом Президиума Верховного Совета СССР спустя год, 8 мая 1946 года. К чести самих героев, они прекрасно понимали всю нелепость происходившего вокруг них и своими Золотыми Звездами никогда не кичились. В выпущенной же к 30-летию Победы «Воениздатом» брошюре «Знамя Победы» Егоров и Кантария честно написали, что знамя № 5 доставлено ими в Рейхстаг значительно позже других знаменосцев. Но поскольку признание героев не вписывалось в генеральную линию партии и правительства, формально его как бы проигнорировали. Не забыв при этом по полной сделать втык тем, кто, прозевав крамолу, пропустил ее в печать.

Еще комбат Неустроев вспоминал, как «на совещании в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС в ноябре 1961 года бывший член Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант Константин Федорович Телегин о водружении знамени сказал: „…водружение знамени Победы приняло уродливый характер…“. На этом же совещании я также заметил, что прежде чем водружать знамя, необходимо было Рейхстаг взять. Но командование корпуса и дивизии 30 апреля 1945 года решило по-другому, — сокрушался легендарный комбат. — …Выполняя приказ старшего командования, из батальонов Якова Логвиненко, Василия Давыдова, а также из 171-й дивизии Константина Самсонова стали с флажками направлять одиночек-добровольцев, храбрейших людей, к Рейхстагу с задачей установить флажок на колонне парадного подъезда, или на фасадной стене, или на углу здания Рейхстага, где угодно, лишь бы на Рейхстаге! Из разных батальонов в разное время побежали с флажками люди к Рейхстагу, и… Никто из них до цели не добежал, погибли. Из моего батальона был направлен Петр Николаевич Пятницкий, который также погиб, не достигнув колонн парадного подъезда».

…Когда Егоров и Кантария вместе с Берестом поднялись на купол Рейхстага, они увидели, что там уже развевается красное знамя: это был флаг штаба 79-го стрелкового корпуса. Его около 23 часов 30 апреля по берлинскому времени, или в час ночи 1 мая по времени московскому, установила на крыше Рейхстага группа капитана Владимира Макова. Как писал Неустроев, «ради исторической правды нужно сказать, что капитан Маков и его подчиненные — люди отчаянные, храбрые. У меня никогда не было и сейчас нет сомнения в правдивости прозвучавшего доклада. Маков — серьезный и порядочный человек, он не допустит лжи, но в совершенном им подвиге меня огорчает то, что этот флаг на крыше Рейхстага никто не видел. Маков допустил непростительную ошибку: после доклада генералу Переверткину ушел из Рейхстага в штаб корпуса, никого из своих подчиненных для охраны флага не оставил. После боев, т. е. 2 мая, на крыше Рейхстага, кроме знамени Военного Совета 3-й Ударной армии под № 5, водруженного Егоровым и Кантарией под руководством А. Береста, других знамен и флагов не было. Такова печальная история флага 79-го стрелкового корпуса». Здесь Неустроев не совсем точен: сам Маков вернулся в штаб корпуса, но его группа охраняла флаг до пяти часов утра 1 мая, после чего по приказу командира корпуса покинула здание Рейхстага.