Денис Горелов - Родина слоников (сборник)

Когда закончился последний парад, Губенко не изменил себе. Он вошел в коммунистическую оппозицию — величественную руину государственной заботы о человеке, очень несчастную, очень ограниченную, с аккордеоном и карманной расческой для лысины, озабоченную своей борьбой как последней цацкой напрасной жизни, жалкую, старую, говорливую и мизантропичную. Он всегда останется из них самым приличным человеком — последний книжный коммунист, снявший помимо триптиха сиротства два малоудачных фильма, как люди спасают людей — «Запретную зону» и «Если хочешь быть счастливым». Неприкаянный доктор, видящий вокруг изъяны да плеши и имеющий силы жалеть убогих, потому что ему одному досталось большое человеческое счастье — дама с собачкой.

1981, «Мосфильм», Mediterranee Cinema (Франция), Pro Dis Film (Швейцария). Реж. Александр Алов, Владимир Наумов. В ролях Игорь Костолевский (Бородин), Наталия Белохвостикова (Мари Луни, Натали Луни), Армен Джигарханян (Макс Ришар), Альберт Филозов (Шернер), Ален Делон (инспектор Фош). Прокат 47,5 млн человек.

В ало-наумовском кино Наталия Белохвостикова вечно была точеной северной кралей — немкой, фламандкой, француженкой, — сраженной чувством к русскому офицеру (только в «Тиле» она любила самого Тиля, что и немудрено). Странно, что на ее долю не выпало ни одной польки — не сходящее с лица этой актрисы выражение чванливой кротости, жалобной властности и ангельского высокомерия как нельзя более соответствует шляхетскому темпераменту. Впрочем, поляки от века лепили свой стиль с французов — а как раз виктимную галльскую бэби в вуальке и с пасторальным именем Мари Луни она и играла в «Тегеране-43».

Антология «Афиши» остроумно звала «Тегеран» песнью Берлинской стены, разъединившей любящие сердца из враждебных лагерей; формально так — но игравший Маришкин предмет Игорь Костолевский в русском репертуаре и сам был на диво балованной штучкой вроде Хью Гранта. В ладно сидящих тройках или парусиновых штиблетах он не знал равных в ролях теннисистов-жуиров-наследников-мотов из переводных детективных пьес. По степени небрежного лоска они с Белохвостиковой были одного елисейского поля ягоды. В довершение ко всему в целях романтизации закордонной разведки его герою — нелегалу Бородину — присвоили мягкую богартовскую «борсалину» с муаровым бантиком; с «парабеллумом» на улицах Тегерана он был ну чисто Рик Блейн в притонах Касабланки.

Фильм стал самой коммерчески выгодной копродукцией советских времен. Наивные школьники 80-х гадали: как удалось зазвать в проект Делона с Азнавуром? (Что Курд Юргенс и Клод Жад тоже не последние лица в Европе, приходилось верить на слово: ни как Бог создал женщину, ни трюффовскую Дуанель-серию в России еще не видели.) Учитывая отрицание советским кино системы звездных гонораров, вопрос следовало ставить иначе: какими видами на европейский прокат смогли соблазнить возможных партнеров, готовых оплатить Делона? На такие вопросы великий комбинатор советовал лохам газеты читать: исламская революция в нефтедобывающем Иране-79 была первополосной новостью. Россию она обошла стороной: нефти у самих было залейся, а манера наших СМИ любой туземный переворот выдавать за триумф народовластия давно стояла поперек горла. Мир меж тем помешался на Иране: у всех на памяти был шестилетней давности энергетический кризис из-за бойкота странами ОПЕК белых демократий, поддержавших Израиль в войне Йом-Кипур. В Белом доме правил автор концепции «зон жизненно важных интересов США». На исходе холодной войны меж белыми и красными отыскался третий путь — зеленый, который не вдохновил никого, поскольку съехавшие на всю голову фундаменталисты в обмен на беглого шаха взяли в плен все посольство США. Америке шах был как собаке «здрасьте», но раньше ей так не хамили, а рычагов давления на нефтяную Джамахирию не нашлось.

Тут-то месяцем из тумана и всплыл сценарий «Тегеран-43» пера ушлого реаниматора ленинианы Михаила Шатрова, хорошо знавшего, в какой воде жирная рыба водится. Консультантом в титрах значился некто товарищ Чебриков, на ту пору зампред, а в будущем полноправный шеф Лубянки. Уж там-то понимали, каким магнитом для белого мира будет слово Тегеран в афише.

Фильм нес на себе все отпечатки мифа о шпионском Зазеркалье. Резиденты сверяли часы по готическим соборам. Слежку на улице вели шарманщик и дервиш с обезьянкой. Сбросив «хвост», сменив конспиративные авто на конспиративный трамвай, фашистские суперагенты трижды расцеловывались при встрече. Низовой киллер-универсал имел на руках личный письменный приказ Гитлера на устранение Большой тройки, которым и вздумывал приторговать 30 лет спустя. Законсервированное с войны фашистское мокрых дел подполье гневалось (полная ахинея: Скорцени в 70-х бахвалился своими подвигами перед кем попало вплоть до Юлиана Семенова!). Террористы захватывали пассажирский лайнер с допотопными «шмайссерами». На рейсе Берн — Тегеран русский разведчик клеил француженку предложением кофе из термоса. В кабаке исламской страны середины века давала танец живота зулейка в шальварах (вообще, уверенность совграждан, что в любой харчевне Запада и Востока пляшут на сцене полуголые девки, с головой выдавала мечты о настоящей свободе). Фразы: «В вашей стране слишком много демократии», «Его боялись все, даже Гиммлер» (…даже Флинт!) и «Вот уже 10 лет, как моя жена избавилась от моей последней секретарши» — могли быть придуманы только в России.

Успех этой разлюли-малины в Европе объясним только последовательной деградацией шпионского кино в Голливуде. В 70-х тему тайной войны с нацизмом прочно оседлали евреи, непревзойденные по части маниакальных выдумок, как Мойша сломал хребет фашистскому зверю. Фильмы, в которых консультантом или заглавным героем значился охотник за нацистами Симон Визенталь, превратили образ этого некогда почтенного архивиста в закоренелого параноика, готового ради мести пришить вчерашним наци самые извращенные заговоры против человечества. В «Мальчиках из Бразилии» засевшие в Рио реваншисты оплодотворяли консервированной спермой Гитлера почтмейстерских жен по всей Европе (Алоиз Шикльгрубер, как известно, служил на почте) с целью воспитать роту вылупившихся фюреров в аутентичных условиях. Как они собирались имитировать Первую мировую, вскормившую из Адольфа настоящего ефрейтора (орденоносца, между прочим), неясно, потому что всех накрыл Визенталь. В «Досье ODESSA» ветераны рейха изобретали ядерную боеголовку с бубонной чумой для Израиля — в кодовом названии, конечно, удачно зашифровывались эсэсовские зиг-руны, но с тем же успехом антисемитская тайная ложа могла зваться «Вифлеем» или «Бердичев». В «Марафонце» бывший концлагерный врач-изувер пытал Дастина Хоффмана бормашиной…