Федор Синицин - Советская нация и война. Национальный вопрос в СССР, 1933–1945

Смерть И. В. Сталина дала спецпоселенцам повод надеяться на улучшение ситуации. В мае 1953 г. неизвестный спецпоселенец, подписавшийся как «Молдаванин», отправил письмо на имя Л. П. Берии: «Как пишут газеты, комиссия, назначенная Вами, обнаружила в б[ывшем] МГБ беззакония. Тов. Министр, дайте приказ, чтобы была тщательно проверена деятельность МГБ Молдавской ССР, и, думаем, будет польза. Вы увидите, как министр МГБ [И. Л.] Мордовец в 1949 г. выслал в Сибирь на вечное поселение лиц, сосланных им же в 1941 г., отбывших срок и вернувшихся на родину. Вы увидите громадное число сосланных и переселенных. Неужели в этой маленькой республике столько врагов народа? Неужели не было и нет других средств перевоспитания, кроме… ссылок и переселений в область с климатом, быстро „действующим“ на южан?» [1354]

Распространенными среди спецпоселенцев были надежды на восстановление их национальных автономий — в частности, такие слухи ходили среди немцев и калмыков, проживавших в Новосибирской области. Спецпоселенцы-карачаевцы просили власть, «чтобы восстановили им обратно автономную область, хотя бы в составе одной из среднеазиатских республик, не возвращая на Кавказ, или чтобы сняли от них звание спецпереселенцев, отделив их от семей немецких наймитов». Среди спецпоселенцев-ингушей распускались слухи, что их «скоро… вернут на Кавказ». Эти слухи имели воздействие — так, в одном из колхозов «почти все ингуши, работавшие в поле на весеннем севе, услыхав об этом, бросили работу и сидели дома» [1355].

Спецпоселенцы — особенно те, кто честно работал и служил на благо своей страны, — долго не могли поверить, что руководство СССР действительно допустило такую несправедливость в отношении целых народов. Некоторые из них считали, что беззакония творились «не по указанию и директивам партии и правительства», а из-за «дел и недопонимания отдельных местных руководителей» [1356]. Тем не менее письма и обращения спецпоселенцев в руководство СССР об освобождении их народов из ссылки оставались без ответа (процесс облегчения режима и последующего освобождения народов из спецпоселения постепенно был начат только с 1955 г.).

Кроме «мирных» и вполне обоснованных требований, некоторые спецпоселенцы допускали выпады в сторону местного населения, особенно после возникновения конфликтных ситуаций. Так, в марте 1944 г. в колхозе «Жана-Эк» (Павлодарская область) группа спецпоселенцев — чеченцев и ингушей — вступила в драку с председателем колхоза и колхозниками после отказа в выдаче дополнительных продуктов. В колхозе «Энбек» той же области спецпоселенцы-ингуши избили зампредседателя колхоза Т. и одного из колхозников, которые пытались предупредить намерения спецпоселенцев выехать из мест вселения. В Затобольском районе Кустанайской области спецпоселенец Ш. пытался избить медсестру за отказ в выдаче медикаментов. В Калининском районе Акмолинской области были отмечены два случая драки спецпоселенцев с местным населением. В Джамбульской, Акмолинской и Актюбинской областях были зарегистрированы также несколько случаев кражи спецпоселенцами скота, строительных материалов и продуктов у местного населения [1357].

Государственные органы, подгоняемые из Москвы, стремились решить социально-бытовые проблемы спецпоселенцев, чтобы, во-первых, обеспечить их нормальное «трудоиспользование» и, во-вторых, снизить градус недовольства у огромного контингента граждан СССР. К июлю 1946 г. для спецпоселенцев было построено 18 500 домов и выкуплено 51 100 пустующих домов. 168 000 человек было устроено в домах предприятий и учреждений по месту работы и в домах колхозников. Были приняты другие необходимые меры по материально-бытовому устройству спецпоселенцев, в том числе «все трудоспособные… мужчины устроены на работу в колхозах, совхозах и предприятиях». Обеспечение спецпоселенцев продуктами питания существенно улучшилось. Руководство регионов страны докладывало в Москву: «В результате проведенных нами ряда мероприятий в деле хозяйственно-бытового устройства спецпоселенцев… положение значительно изменилось в сторону улучшения» (Павлодарская область), «хозяйственное и трудовое устройство значит части спецпоселенцев… в целом, удовлетворительное. Подавляющее большинство осело на новых местах и в хозяйственном отношении благоустроено» (Красноярский край), спецпоселенцы имеют «нормальные жилищно-бытовые условия» (Омская область). Аналогичные меры были приняты в сфере здравоохранения, в результате чего после 1946 г. смертность среди спецпоселенцев существенно сократилась, а также в плане обеспечения доступа детей поселенцев к образованию [1358]. Постепенно жизнь спецпоселенцев на новых местах пришла в норму.

Со временем факты бездушного отношения к спецпоселенцам были в основном искоренены [1359]. Местное население поняло, что спецпоселенцы — такие же граждане страны. Вследствие этого «неприязненное отношение к спецпоселенцам… сменилось сочувствием и желанием облегчить [их] участь… помочь людям, незаслуженно высланным с родной земли и находившимся в бедственном положении» [1360]. Поэтому когда в отдаленные регионы СССР стали прибывать новые спецпоселенцы (волна депортаций конца 1940-х гг.), то отношение к ним сразу было нормальным — так, реакция населения Курганской области в 1949 г. на депортированных молдаван была в основном дружелюбной [1361].

Изменились настроения и самих спецпоселенцев, что было обусловлено и улучшением отношения к ним, и особенностями психологии человека, который в любой ситуации чаще всего стремится адаптироваться, применяя разные «стратегии выживания». На адаптацию уходило время примерно от 3–4 месяцев до одного года. Власти отмечали, что спецпоселенцы «постепенно начали приобщаться к местным условиям. Основная масса их работает и относится более сознательно к труду, наблюдается стремление обзавестись хозяйством, благоустроить свое жилое помещение своим собственным трудом, заметна значительная активизация в работе и общественной жизни колхоза, предприятия». Так, в Южно-Казахстанской области «здоровые чечено-ингуши стали работать все», «жалоб хозяйственников на плохую их работу поступает уже гораздо меньше», «карачаевцы и балкарцы полученные приусадебные участки и огороды освоили почти полностью». В Кокчетавской области «подавляющее большинство спецпоселенцев трудоустроено и принимает активное участие в колхозном производстве и [работает] в промышленных предприятиях», при этом «в своем большинстве к труду относятся добросовестно». В Акмолинской области «отношение спецпоселенцев к труду… характеризуется положительно, значительная часть… работает стахановскими и ударными темпами, перевыполняя производственное задание, а в ряде мест работая лучше, чем коренные жители». Аналогичные отчеты властей поступали из других регионов: «Подавляющее большинство калмыков трудится хорошо» (Новосибирская область), «нормы выработки выполняются в среднем на 100–120 %» (Тюменская область), «к работе выселенцы-латыши относятся хорошо» (Томская область), «переселенцы из Крыма в большинстве своем к работе относятся добросовестно», стахановцы составляют до 60 % (Узбекистан), спецпоселенцы из Грузии и Северного Кавказа «в своей массе относятся добросовестно и более этого, в большинстве колхозов, совхозов и промпредприятиях… являются основной рабочей силой, на которой последние основываются и выполняют производственные планы, а случаи нарушения трудовой дисциплины и режима — единичные. Ударники и стахановцы из числа спецпоселенцев были премированы правлениями колхозов и администрациями предприятий» [1362]. Впоследствии многие спецпоселенцы были удостоены звания Героя Социалистического Труда, награждены орденами и медалями за доблестный труд.