Алексей Лобин - Битва под Оршей 8 сентября 1514 года

Принимая во внимание вышесказанное, отметим, что использование больших орудий в маневренном сражении сомнительно. Тяжелую кулеврину невозможно быстро развернуть в сторону наступающей конницы противника, да и её скорострельность оставляла желать лучшего. Когда после битвы К. Острожский пошёл на Смоленск, в его войске не было «стрельбы великой», т. е. больших орудий. [323] Kronika Marcina Bielskiego // wyd. Kazimierz Józef Turowski. T. 2. Ks. IV, V. Sanok, 1856. S. 977. Поэтому, с нашей точки зрения, вне зависимости от того, кто в споре о «большой пушке» прав, изображение использования крупнокалиберных орудий является анахронизмом, привнесённым неизвестным художником круга Лукаса Кранаха Младшего.

Самыми высокооплачиваемыми кавалеристами среди наёмников были тяжеловооруженные копейщики («копийники»), они получали жалование от 4 до 10 злотых за квартал. Голову и тело рыцаря защищал так называемый доспех «максимилиановского» стиля. Грани рифления вертикальными рядами покрывали всю поверхность доспеха и обеспечивали ему дополнительную жесткость.

Плотный строй тяжеловооружённых рыцарей, вооруженных длинными копьями — лэнсами — мог с успехом прорывать построения противника. Но в бою с легковооруженными воинами использование «копийников» было неоправданным — обременённые доспехами рыцари не были пригодны для борьбы с подвижным и стремительным противником. Не случайно «служба» на границах ВКЛ с татарами и русскими к началу XVI в. состоит главным образом из гусар и литовских татар.

Самая многочисленная группа всадников на картине «Битва под Оршей» — гусары. В реестрах начала XVI в. их описывают как всадников, вооружённых тонкими копьями, «венгерскими» трапециевидными щитами и саблями. Иногда в источниках они названы «рацеями». Термин «racowie» означает «сербы», а слово «husarse» по-сербски — «грабители». Несмотря на наличие у гусар панцирей, «зброй бляховых» , всё же правильней было отнести их к лёгкой кавалерии. При этом, в отличие от тяжелых копейщиков, они сохраняли высокую мобильность и подвижность. Легковооруженные копейщики неплохо зарекомендовали себя в войнах с Крымским ханством и Российским государством. Почты «рацей» на службе ВКЛ появились на рубеже XV–XVI вв. В роте уже знакомого нам Якоба Сецигновского они фигурируют с 1501 г., когда ротмистр привел подразделение на смотр в Мельнике. [324] Conscriptus est Jacobus Secygnowski in Melnik… // Górski K. Historya jazdy polskiej. Kraków, 1894. S. 288. В этот же год раци упоминаются в «Хронике» М. Стрыйковского: «Рацов немало за литовские деньги военную службу по-гусарски служили» . [325] Stryjkowski M. Kronika Polska, Litewska… S. 318. В радзивилловских бумагах 1514 г. «рацеи» в составе 94 «коней» перечислены в реестре от 18 июля.

Литовская конница была вооружена хуже польских хоругвей. Среди тактических форм «литвинских» подразделений выделяются всадники тяжелые и легкие. Первые были вооружены по-европейски, вторые — по-восточному. Тенденция на облегчение боевого снаряжения воина прослеживается на протяжении конца XV — начала XVI вв., когда в военном противостоянии всё чаще литовской коннице приходилось сражаться с татарами и «московитами», когда уверенно завоёвывает позиции «венгерская» мода. Среди защитного вооружения упоминаются «пансырь» (кольчужный доспех), «прилбица» (открытый шлем), «тарч» или «павезка» (щит венгерского типа), из холодного оружия — корд (короткий меч, тесак), меч, сабля и «древце с флажком» (копье), а также дротики (сулицы).

Помимо этого, в литовском войске были отряды литовских татар и конных лучников, снаряженных «по-татарски» ( modo Tartarico ). На картине «Битва под Оршей» эти легковооруженные воины показаны «в характерных высоких округлых шапках, под которыми кое-где блестят укрытые шлемы; в кафтанах и ватных куртках из толстого сукна без рукавов, с саблями и саадаками…» . [326] Zygulski Z. (j) Bitwa pod Orsza. Struktura obrazu. // Rocznik Historii Sztuki. t. XII. Wroclaw-Warszawa-Kraków-Gdansk, 1981. S. 85–132; Он же. Bitwa pod Orsza — struktura obrazu. // SwiatLa StambuLu. Warszawa 1999. S. 265–290.

Неоднородный состав польско-литовского войска вызывал определённые сложности в управлении на поле боя. Однако в той ситуации, в которой оказалась армия короля, грамотное использование разномастных хоругвей и рот помогло, в конечном итоге, отразить молниеносные атаки московской конницы.

Мы не случайно останавливаем внимание на вопросе вооружения и тактики противоборствующих сторон, поскольку без сравнения этих критериев и без понимания основ военного дела XVI в. сложно разобраться в ходе самой битвы.

В конце августа Сигизмунд устроил на борисовских полях смотр польско-литовского войска. Получив от М. Глинского необходимые сведения о планах противника, дислокации и численности отрядов, король Сигизмунд решает оставить при себе четыре тысячи воинов, [327] Anno domini millesimo quingentesimo quartodecimo. P. 4–6; Epistola Pusonis, Legati Apostoloci, ad Joannem Coritium, de Victoria Regis ex Moscis // AT. T. III. № CCXLVI. P. 204. справедливо полагая, что выделенных сил вполне хватит, чтобы разбить 11 000 – 12 000 «московитов».

Таким образом, к Орше выдвинулось войско общей численностью до 13 000 человек, сопровождаемое, по словам секретаря королевы Боны, «счастливыми предзнаменованиями победы» .

Подойдя к Днепру, королевские роты сбили с позиций сторожевые отряды русских. В официальном описании сражения говорится, что «в первом сражении 28 августа Иоанн Пилецкий, староста люблинский, рассеял 1300 всадников-московитов; первого сентября в другом отдельном сражении королевские [войска] разгромили 2000 московитов и Киселича…» . [328] Anno domini millesimo quingentesimo quartodecimo. P. 4–6.

По Децию и Стрыйковскому, 27 августа (по М. Бельскому — 28-го) на Бобре-реке были атакованы несколько московских полков, а затем на Дровне рота литовская под командованием воеводы витебского Ивана Сапеги «три полка московских поразила» , после чего несколько знатных пленников были отосланы королю. [329] Stryjkowski M. Kronika Polska, Litewska, Żmódzka i wszystkiej Rusi. Warszawa, 1846. T. 2. S. 379; Список гр. Рачинского // ПСРЛ. СПб., 1907. T. 17. С. 347. Ср.: Евреиновский список // Там же. С. 403–404. М. Бельский также пишет о захваченном в плен военачальнике «Киселиче» (Kisielic). При обращении к «реестру московских вязней» выясняется личность «знатного воеводы Киселича» . Среди всех прочих упомянут «Федор Киселев» . [330] [1519] 05.24. Регистръ и имена всих вязънеи московских, где которыи, в которомъ замъку седять по Великому Кн(я)зьству Литовскому // Lietuvos Metrika=Lithuanian Меtrica=Литовская Метрика. Kn. 11 (1518–1523): Įrašų knyga 11. Vilnius, 1997. 87–92. Федор Михайлов сын Киселев руководил одним из небольших сторожевых отрядов за Днепром, который шел на соединение с основными силами. Но он никак не мог быть «знатным воеводой» , начальником над двумя тысячами московитов, которых разбила всего одна литовская рота.