Алексей Лобин - Битва под Оршей 8 сентября 1514 года

Летописные рассказы повествуют о сражениях вне осажденного города. Во время одной вылазки гарнизона «передние воеводы» Ф. В. Оболенский и И. В. Ляцкий «удариша с трех сторон» на осаждающих, «литовского войска многых людей побиша, а иных живых поимаша и к большим воеводам послаша» . Очевидно, от пленных воевода И. В. Ляцкий получил сведения о том, что «многие ляхове идут на пособ королеву войску» . Шедшие подкрепления были разбиты: «воевод лядских 4000 войска побиша, а иных живых поимаша, Черкаса Хрептова, и брата его Мисюра, да Ивана Зелепугина и многих людей живых поимаша, и пушки и пищали поотняша» . [470] Софийская 2-я летопись. С. 260.

Важные детали сражений под Опочкой содержат официальные речи московских послов. При этом надо отдавать себе отчет в том, что в них, естественно, данные о численности и потерях противника могут быть завышены. В изложении посла дьяка В. Племянникова, в ходе рейда воеводы Оболенского русские сбили первую заставу из 5000 человек, в другом месте сотни детей боярский Ивана Колычева уничтожили вторую заставу (якобы 3000 человек), а воевода Ляцкий за пять верст до Опочки разгромил третью заставу (якобы 6000 человек). Пленные сказали, что у Красного городка стоят еще части противника. В ходе скоротечного боя и были захвачены упомянутые «воеводы» Черкас и Мисюра Хрептовы, И. Зелепуга (очевидно, командиры рот или хоругвей). При штурме Опочки оборонявшиеся, по словам дипломатов, «шесть тысяч убили» . [471] Памятники дипломатических сношений с Империею Римскою (с 1488 по 1594 год) // Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. СПб., 1851. Т. 1. С. 337–338.

В то же время посольству в Крым были переданы другие данные: якобы А. В. Ростовский разбил заставу из 5000, И. Колычев — из 2000, И. Ляцкий — из 5000 человек. [472] СИРИО. Т. 95. С. 480–481.

Потери противника под Опочкой, таким образом, официальные русские источники оценивают в 3600–6000 человек.

Большие потери, понесенные в ходе штурма, указываются в донесении Некраса Харламова (июнь–июль 1520 г.), — в нем упоминается о бежавшем из польского плена Тимохе Рупосове. Рупосов поведал, что в плену «его вспрашивал король про Опочку, которой деи город боле, Луки ли или Опочка? И Тимоха ему отвечал: как, господине, у села деревня, так и у Лук Опочки малое городишко; а Луки город великой. И король де молвит: бесова деревна Опочки. И Копот писарь Тимохе говорт: того деля тебя король о Опочке вспрашивал, что болши пяти тысяч людей под нею легло (выделено мной — А. Л.)». [473] 1520, июнь-июль. Грамота Некраса Харламова // СИРИО. Т. 53. С. 234. № 23. Не доверять сведениям Рупосова у нас повода нет, тем более что его информация о том, что королевские «все городы заложены в Опочке, да и до сех мест ни один город не выкуплен» , находит полное подтверждение в актах Литовской Метрики. Действительно, случаев крупных королевских займов за 1516–1517 гг. отмечено множество, их гораздо больше, чем за предыдущие годы.

Можно сделать лишь уточнение, что «болши» 5000 человек — это, по-видимому, общие потери, включая не только убитых, но также раненных, пленных [474] «а поймали у них на том бою человек с четыреста» (Там же. С. 258). и больных, ибо войско, частью состоящее из «посполитого рушения», частью из наемников, не могло превышать того количества воинов, которое было выставлено в «Великую битву» 1514 г.

Описанные выше боевые действия проходили с 6 по 18 октября. С наступлением распутицы князь Острожский снял осаду «деревни» и отвел войска в Полоцк, где они были распущены на зиму.

Ни литовские, ни русские войска в течение 1515–1517 гг. так и не взяли ни одной крепости. Обе стороны, ведя непрерывные войны, существенно выдохлись. Но и надежды на перемирие в условиях наступающего 1518 г. не было.

Король в поисках денег по-прежнему закладывает имения. По неполным сведениям, с января по декабрь у панов и князей было одолжено под залог ок. 11 000 коп грошей [475] Подсчитано по: Любавский Л. К. Литовско-русский сейм. С. 210–211; АЛРГ. № 144–145. (для сравнения: за наем в 1514 г. 4000 воинов ушло более 4000 коп грошей). Но и этих средств не хватало.

В течение всего 1518 г. происходили периодические стычки в приграничье. Набеги на сопредельные территории, захваты полона зерна и скота были частыми явлениями в порубежных землях.

Крупные операции были предприняты летом 1518 г.

Одним из главных ударов был поход к Полоцку. В посольских документах говориться, что войска В. В. Шуйского «из пушек и пищалей по городу били» и «посады пожгли» , а затем «из Литовские земли вышли все поздорову» с большим полоном. [476] 1518, август-сентябрь. Посылка в Крым… // СИРИО. Т. 95. С. 535. № 31.

Размер великолуцкой рати можно оценить до 3000 всадников — традиционно новгородско-псковская земля могла выставить в поход не более этого количества. Под транспортировку новгородкой артиллерии были реквизированы даже лошади у священников.

Под Полоцком состоялся бой — вряд ли у нас есть основания доверять русской дипломатической службе о том, что «из Литовские земли вышли все поздорову» .

Избавителем Полоцка от блокады «московитов» летописи называют некоего «воеводу Волынца» . В историографии существуют несколько версий относительно того, кем был этот военачальник. Еще С. Герберштейн говорил, что Полоцк деблокировал Ольбрахт Гаштольд. Польский историк Т. Нарбутт считал «Волынцем» Петра Гаштольда, [477] Narbutt Т. Dzieje narodu litewskiego. Wilno, 1841. T. 9. S. 134. а Ярушевич — К. И. Острожского (т. к. он родом с Волыни). [478] Ярушевич А. Ревнитель Православия князь Константин Иванович Острожский. С. 146. Прим. 365.

Интересные подробности осады Полоцка можно обнаружить в «листе с Кракова» от 28 августа 1518 г. в 7-й книге записей Литовской Метрики, хрониках Б. Ваповского и М. Бельского.

Полоцкая крепость оборонялась как жителями полоцкого повета, так и наемниками. Первыми руководил Ольбрехт Гаштольд, вторыми — Ян Боратинский, возможно, тот самый воевода «Волынец». Прозвище «Волынец», «Волынский» могло быть неправильным прочтением Воlatinski или Boratinski.

Конница московитов (якобы 7000 человек) подошла к Полоцку, переправилась на лодках и занялась осадой города. Воспользовавшись тем, что русские беспечно оставили свои лодки, полочане отогнали их к своей пристани, после чего наемник Ян Боратинский и «тяжелая польская конница» ( «Poloni equites cataphracti» [479] Chronicorum Bemardi Vapovii partem posteriorem 1480–1535 // Scriptores rerum Polonicarum. T. 2. Cracoviae, 1874. P. 156. В латиноязычных источниках обычно используется термин «gravioris агтaturae» в противоположность «levioris armaturae» — легковооруженным всадникам. ) атаковали русских во фронт. Не выдержав плотного натиска закованных в железо латников, русские бросились к Двине, где, как описывается в актах Литовской Метрики, «наши люди прытиснули их к реце а так, который не мог забит бытии, тыи в реце у Двине потонули» .