Сергей Веригин - Предатели или жертвы войны: коллаборационизм в Карелии в годы Второй мировой войны 1939-1945 гг.

Что касается отечественной историографии, то в послевоенный период вплоть до начала перестройки данная проблема была практически закрыта для исследователей по идеологическим соображениям. Кроме того, советские историки не имели возможности получить необходимые архивные документы, отражающие положение военнопленных армий противника на территории СССР. Положение стало меняться только в конце 1980-х — начале 1990-х гг., когда были сняты идеологические ограничения на исследование проблем истории Второй мировой войны, а главное, историки наконец-то получили доступ к ряду архивных документов, которые ранее хранились под грифом «Секретно». В начале 1990-х гг. стали появляться первые публикации, в основном в виде небольших по объему статей, затрагивающие некоторые аспекты данной темы [126] Галицкий В. П. Вражеские военнопленные в СССР (1941–1945 гг.) // Военно-исторический журнал (далее — ВИЖ). 1990. № 9. С. 39–46; Носырева Л., Назарова Т. Пойдем на Голгофу, мой брат… // Родина. 1995. № 12. С. 99–105; Дудорова О. А. Неизвестные страницы «Зимней войны» // ВИЖ. 1991. № 9. С. 12–23; Ивашов Л. Г. Не представляли себе… всех трудностей, связанных с этой войной // ВИЖ. 1993. № 4. С. 7–12; № 5. С. 45–50; № 7. С. 35–40. . В 1997 г. вышла работа В. П. Галицкого «Финские военнопленные в лагерях НКВД (1939–1953 гг.)» [127] Галицкий В. П. Финские военнопленные в лагерях НКВД (1939–1953 гг.). М., 1997. .

Сложность проблемы военнопленных в период советско-финляндской войны 1939–1940 rr. заключается в том, что противоборствующие стороны не вели отдельного учета по своим военнопленным, фиксируя лишь пропавших без вести. При этом, по официальным данным, с советской стороны пропали без вести 39 369 человек, а с финской — 3 273 человека [128] По обе стороны Карельского фронта, 1941–1944: документы и материалы. Петрозаводск, 1995. С. 45. . К сожалению, исследователям в архивах пока так и не удалось обнаружить точных данных о количестве финских военнопленных, находившихся в 1939–1940 rr. на территории СССР. В финляндской историографии эта цифра колеблется от 825 до 1 тыс. человек. В публикациях российских авторов, в выступлениях на различных научных конференциях общее количество военнопленных финляндской армии варьируется от 800 до 1 100 человек [129] Родина. 1995. № 12. С. 99; Международная встреча-конференция историков, политологов и общественных деятелей России и Германии «Эра примирения». Петрозаводск, 1995; и др. . Что касается советских военнопленных, то в финском плену в результате крупных боев и окружений советских частей (44-я дивизия в районе Суомуссалми, 18-я дивизия в районе Питкяранты и др.) их оказалось значительно больше — около 6 тыс. человек [130] Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1395. Л. 235. .

С учетом того, что в советский плен попало небольшое число финских военнопленных, перед советской стороной не стояла задача добиться военной коллаборации, создавать какие-либо воинские подразделения в составе Красной Армии. Советские государственные органы и, прежде всего, НКВД СССР пытались использовать финских военнопленных в разведывательных и пропагандистских целях.

К моменту войны с Финляндией СССР уже имел определенный опыт содержания военнопленных армий противника (поляков, японцев и др.). Их содержание регулировалось изданными «Положениями о военнопленных». В период Зимней войны действовало два «Положения о военнопленных»: первое — утвержденное Положением ЦИК и СНК СССР № 46 от 19 марта 1931 г., почти полностью совпадавшее с текстом Женевской конвенции о содержании военнопленных от 27 июля 1929 г.; второе — утвержденное Экономическим Советом СНК СССР от 20 сентября 1939 г. и определившее режим содержания всех категорий военнопленных, находящихся в СССР [131] Галицкий В. П. Финские военнопленные в лагерях НКВД (1939–1953 rr.). С. 21. .

Данные нормативные акты исходили из двух основных принципов: во-первых, военнопленные сохраняли свое гражданство; во-вторых, они находились под защитой как международного права о защите жертв войны, так и внутригосударственного права державшей их в плену страны.

Руководство СССР требовало от Управления по делам военнопленных (далее — УПВ) НКВД СССР соблюдения этих правовых актов. Однако в практической деятельности администрации лагерей принципы содержания военнопленных часто нарушались. Это выражалось в плохом бытовом обеспечении (размещение военнопленных в неприспособленных для проживания жилых помещениях, неполноценном питании, отсутствии необходимых условий и др.); не всегда квалифицированном медицинском обслуживании; неудовлетворительном обеспечении вещевым довольствием.

В целом, по сравнению с условиями содержания советских военнопленных в Финляндии [132] См. подробнее об этом: Pietola Е. Sotavangit Suomessa, 1941–1944. Juvaskyla, 1987. , правовое положение финских военнопленных в основном соблюдалось. Анализ архивных данных показывает, что это даже вызывало недоумение у некоторых финских военнопленных, не рассчитывавших на такое отношение и содержание их в советском плену. С началом войны против Финляндии в полосе действий 7, 8, 9 и 14-й армий советских войск были созданы специальные пункты приема для финских военнопленных: Мурманский (на 500 чел.), Кандалакшский (на 500 чел.), Кемский (на 500 чел.), Сегежский (на 1 тыс. чел.), Медвежьегорский (на 800 чел.), Петрозаводский (на 1 тыс. чел.), Лодейнопольский (на 500 чел.) и Сестрорецкий (на 600 чел.). Для финских военнопленных были подготовлены четыре тыловых лагеря: Южский (Ивановская обл.) на 5 тыс. человек; Потьма (Мордовская АССР) на 6 тыс. человек; Грязовец (Вологодская обл.) на 2,5 тыс. человек; Путивль (Сумская обл.) на 4 тыс. человек [133] Галицкий В. П. Финские военнопленные в лагерях НКВД (1939–1953 гг.). С. 29. .

Предполагалось, что война станет для СССР победоносной, финская армия будет разгромлена, а все оставшиеся в живых военнослужащие взяты в плен. С этой целью надо было подготовиться к приему пленных. Эта задача была возложена на созданное в сентябре 1939 г. УПВ НКВД СССР.

В конце декабря 1939 г. начальник этого управления майор госбезопасности П. Сопруненко рапортовал в Наркомат внутренних дел о готовности шести лагерей к приему финских военнопленных общим лимитом на 27 тыс. человек. Все эти лагеря уже «использовались» для приема военнослужащих польской армии, интернированных осенью 1939 г. в СССР в результате военных действий Красной Армии по присоединению к Советскому Союзу территорий Западной Белоруссии и Западной Украины [134] Родина. 1995. № 12. С. 99. . В качестве резерва держали еще три лагеря — Карагандинский (Спасо-Заводской) в Казахской ССР (на 5 тыс. чел.), Тайшетский в Иркутской области (на 8 тыс. чел.) и Велико-Устюженский в Вологодской области (на 2 тыс. чел.).