Сергей Веригин - Предатели или жертвы войны: коллаборационизм в Карелии в годы Второй мировой войны 1939-1945 гг.

Это объясняется прежде всего тем, что в оккупированных районах Карелии отсутствовала социальная база для широкого проявления коллаборационизма. Основу этой базы в годы Великой Отечественной войны составляли люди, обиженные советской властью (раскулаченные, пострадавшие от гонений на религию, репрессированные в период массовых репрессий второй половины 1930-х rr. по политическим и национальным мотивам и др.}. Таких людей в зоне оккупации оказалось очень мало.

В начальный период Великой Отечественной войны в Карелии, которая сразу стала прифронтовой республикой, в целом успешно и в сжатые сроки прошла эвакуация населения. Всего, по неполным данным, из районов республики, которые попали под оккупацию, эвакуировалось свыше 530 тыс. человек из 700 тыс., проживавших в республике до войны. Трудящиеся Карелии выехали в Вологодскую, Архангельскую, Кировскую, Свердловскую, Горьковскую, Новосибирскую, Челябинскую и другие области, в Коми, Башкирскую, Чувашскую, Удмуртскую, Татарскую республики. Часть населения эвакуировалась на восточный берег Онежского озера — в Пудожский район республики.

В процессе эвакуации НКГБ КФССР в первую очередь эвакуировал заключенных из Выборгской и Петрозаводской тюрем, а также заключенных из лагерей, входивших в состав Беломорска-Балтийского комбината (ББК). Численность заключенных и спецпоселенцев, работавших на ББК, к концу 1930-х гг. составляла четверть населения всей Карелии [498] Веригин С. Г. Карелия в годы военных испытаний: политическое и социально-экономическое положение Советской Карелии в период Второй мировой войны 1939–1945 гг. Петрозаводск, 2009. С. 51. . Кроме того, первоочередной эвакуации подлежали спецпоселенцы (бывшие кулаки), которые были высланы из других регионов СССР на спецпоселение в Карелию в 1930-е rr. При этом эвакуация началась еще до начала боевых действий на территории КФССР и вступления Финляндии в войну против СССР на стороне нацистской Германии [499] Финские войска вторглись на территорию СССР (в приграничные районы Карелии и на Карельский перешеек) в ночь с 30 июня на 1 июля 1941 г. . Можно предположить, что органы советской власти опасались, что неэвакуированный «сомнительный и подучетный элемент» может выступить на стороне противника.

Все эти акции, проводимые органами НКГБ КФССР в начале войны, носили принудительный характер. Но, как показали дальнейшие события периода финской оккупации Карелии, они значительно сузили социальную базу проявления коллаборационизма.

Отсутствие широкого проявления коллаборационизма на оккупированной территории Карелии стало главным аргументом для руководства республики летом 1944 г., когда в ЦК ВКП(б) рассматривался вопрос о ликвидации Карела-Финской ССР и высылке карел, вепсов и финнов в Сибирь. Удалось сохранить республику и избежать трагических последствий депортации народов [500] Политика репрессий против целых народов широко применялась сталинским руководством в военный период. Были ликвидированы национально-государственные образования немцев Поволжья, калмыков, карачаевцев, чеченцев, ингушей, балкарцев, крымских татар и др., а сами народы выселены в восточные районы СССР. .

В. И. Боярский в упомянутой выше монографии пишет, что через несколько лет оккупации из 90 процентов патриотов 20 процентов войдут в движение Сопротивления и будут вести активную борьбу с противником. Около 70 процентов займут пассивную выжидательную позицию [501] Боярский В. И. Партизаны и армия: история утерянных возможностей. С. 4–5. . Знакомство с многочисленными документальными, прежде всего архивными источниками, которые ранее были секретными и только недавно стали доступны исследователям, показывает, что эти цифры в основном соответствуют и Карелии. Большая часть населения, оказавшегося в зоне оккупации, не сотрудничала с оккупантами, но занимала пассивную позицию, имея цель выжить в экстремальных условиях войны. Причем это касалось и партийных работников, и простых граждан. Так, с июля 1944 г. по май 1945 г. на бюро ЦК КП(б) КФССР неоднократно рассматривались дела о коммунистах, оставшихся на оккупированной территории. В решениях по этим вопросам подчеркивалось, что многие коммунисты в оккупированных районах прятали партбилеты или уничтожали их, трудились в своих личных хозяйствах. Они не проявляли активной позиции в борьбе с оккупантами, не шли на связь с партизанами и подпольщиками, некоторые работали старостами. Такие коммунисты исключались из партии с формулировкой «за пассивное поведение» [502] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 45. Д. 765. Л. 20. .

В целом большая часть местных жителей, несмотря на массированную националистическую пропаганду, осталась верна своей родине и не захотела переезжать в чужую страну, тем более такую, которая находилась на грани военного поражения. Следует иметь в виду и то, что у многих жителей оккупированных финнами районов Карелии в рядах Красной Армии сражались отцы, мужья, братья, сыновья, которых ждали домой после окончания войны. Но для некоторой части советского населения, находившегося в зоне оккупации, эвакуация в Финляндию была неизбежной: для тех, кто находился на службе у финских оккупационных властей и боялся привлечения к суду за предательство; для женщин, состоявших в браке с финнами, и для мужчин, ушедших в родственные батальоны.

Проведенный анализ документального материала показывает, что национальная политика финского оккупационного режима в Карелии в 1941–1944 гг., направленная на разделение населения по национальному признаку (финно-угорское и русское), не принесла желаемых результатов — привлечь на свою сторону советских карел, вепсов, финнов не удалось. Более того, те, кого пришли освобождать от «русской неволи», сами с оружием в руках вместе с русским и другими народами Советского Союза отстаивали независимость своей страны.

В Советском Союзе лица, сотрудничавшие с финским оккупационным режимом или воевавшие в составе финских войск против Красной Армии, а после войны оставшиеся на территории СССР, считались предателями родины и находились в забвении. Долгие годы существовало устойчивое негативное отношение к населению, которое в силу причин, от него не зависящих, оказалось в финской оккупации. Неприятие выказывали прежде всего советские и хозяйственные органы. Об этом свидетельствуют многочисленные воспоминания людей, переживших оккупацию. Так, жительница с. Шелтозеро Таисия Максимова на вопрос «Как потом относилась к вам советская власть и люди, которые вернулись из эвакуации?» ответила: «Начальство нам ничего не сказало вслух, но было сделано так, что… на лесозаготовках нас так мучили! Именно оккупированных! Другой раз денег не дают, черт знает что скажут, ни жилья путевого у нас не было, ничего. <���…> В Пайском леспромхозе жили в холодных помещениях, да еще что сделали — карточка была шестьсот грамм (хлеба), а они взяли и сняли двести грамм. Наказывали свои уже за то, что мы в оккупации были. Всякими путями…» [503] Устная история в Карелии. Вып. 3: Финская оккупация Карелии (1941–1944). Петрозаводск, 2007. С. 80. .