Константин Гапоненко - Как жили мы на Сахалине

Десять дней мы утюжили море, о промысле не могло быть и речи. По правительственным каналам обратились к американцам, они подняли в воздух самолеты. Нашли мы лишь продуктовый ларь да шлюпочное весло без определения принадлежности. Как будто наших судов никогда и не было! Конечно, в разговорах между собою не раз приходилось возвращаться к той черной ночи, размышлять над причинами гибели своих товарищей. Большинство капитанов считали, что роковую роль сыграли пустые трюмы судов. Рыбу они только что сдали, горючего имели в обрез (танкер вот-вот должен был подойти). При переходе к новому месту лова полагалось взять балласт, но такого у нас не практиковалось. Балласт, забортную воду, легко закачать, да трудно выкачать! Какая-то доля воды остается, потом смешивается с топливом и может угробить двигатель. Знать бы наперед… Анализировали мы действия капитана «Бокситогорска». Может, он не вовремя отправил команду на отдых? Но как было угадать в той кутерьме, когда последует смертельный удар волны — сейчас или через двадцать минут? Почему нам удалось выровнять крен, почему «Нептуну», оказавшемуся на краю гибели (крен достиг сорока градусов), удалось спастись, а «Бокситогорску» не удалось? Капитан там был хуже пас? Да язык не повернется такое сказать! Нет ответов на эти проклятые вопросы! Случилось роковое стечение обстоятельств. Не питаю склонности к суевериям, по иногда невольно возденешь руки перед указующим перстом судьбы. За год до этих событий у меня на «Угличе» случилось ЧП: во время траления молодой штурман соскользнул за борт, но успел ухватиться за ваер и закричать. Моментально были приняты меры по его спасению, вытащили мы его, отогрели. Что вы думаете? Он утонул на «Нахичевани». Анатолий Охрмменко, единственный спасенный в ту ночь, через год погиб в морской пучине. Нс знаю подробностей, но весть эту передавали с судна на судно.

В конце января поиски прекратили, экспедиция продолжала промысел. Пошли будни, полные трудов и хлопот. Но где-то в глубинах сознания долго еще таились боль и тревога той ночи.

Шестьдесят пятый год запомнился еще и тем, что рейс мой надолго задержался. «Углич» ушел на ремонт, а мне приказали принять СРТ «Лазо»: его капитану срочно надо было вылететь на материк по семейным обстоятельствам. Отработал я на «Лазо» — новое распоряжение: принять сейнер «Олгуя», откуда капитана отзывали по состоянию здоровья. Едва прибыли в Невсльск — командировка в Находку: произвести передачу судна. Муторное дело длилось месяц, обе стороны старались завершить его поскорее, чтобы Новый год встретить дома, в семье. Так ведь не судьба! На Сахалин обрушилась метель, Южно-Сахалинский аэропорт не принимал самолеты несколько дней. Домой я попал только второго января 1966 года. Тот рейс мой длился 11 месяцев 13 дней.

Не поленитесь, читатель, найти на карте Бристольский залив.

Там в холодной воде покоятся останки наших рыбаков.

Вечная им память!

В богатой моряцкой судьбе Роберта Борисовича Соколова Читтагонг, далекий теперь по времени и расстоянию, занимает особое место. Тогда тысяча советских моряков удивила весь мир. За 27 месяцев они расчистили акваторию главного порта Республики Бангладеш и спасли ее народ от неминуемого голода. Их тяжелый и опасный труд достоин высокого слова — подвиг. Предыстория его такова.

После Второй мировой войны начали рушиться колониальные империи. Из короны «Британского содружества наций» выпал самый драгоценный бриллиант — Индия. В 1947 году англичане, уходя с полуострова, разделили бывшую колонию на два доминиона — Индийский Союз и Пакистан. Пакистан состоял из двух частей — западной и восточной, совершенно разобщенных между собой. В восточной части, где проживало свыше 54 процентов всего населения страны, царила нищета. Государственные ассигнования и иностранная помощь оседали в западной части.

В декабре 1970 года состоялись первые всеобщие выборы, на которых победу одержала Народная лига (бенгальская национальная партия), требовавшая предоставления широкой автономии Восточному Пакистану и проведения в нем значительных социально-экономических преобразований. Правящие круги Пакистана во главе с Яхья-ханом результаты выборов не признали, разогнали законодательные власти в Восточном Пакистане, 21 марта 1971 года арестовали бенгальского национального лидера Маджибура Рахмана. Началось массовое истребление бенгальцев. Миллионы беженцев хлынули в Индию, которая оказала моральную поддержку бенгальскому национальному движению.

9 августа 1971 года Советский Союз заключил с Индией договор о мире, дружбе и сотрудничестве.

3 декабря 1971 года между Индией и Пакистаном началась война. Пакистан потерпел поражение. По инициативе Индии боевые действия прекратились 17 декабря. А днем раньше патриотические силы Бенгалии провозгласили образование независимого государства — Народной Республики Бангладеш. Беднейшая страна, заливаемая в период дождей разбухающими водами Ганга, Брахмапутры и Мегхны, теперь была разорена войной. Помощь извне поступить не могла, так как главный порт Читтагонг был разрушен, все подступы к нему заминированы и закрыты затопленными судами. Западные специалисты предрекали бенгальцам тяжелое будущее. И тогда шейх Маджибур Рахман, вернувшийся в страну в январе 1972 года и возглавивший правительство, обратил свои взоры к Советскому Союзу. Пусть это вызовет у нас, бывших граждан СССР, гордость за страну, готовую на бескорыстную помощь.

Решением Советского правительства в самые сжатые сроки была создана спасательная экспедиция. В ее состав вошли 26 судов Тихоокеанского флота и дальневосточных пароходств. Сахалинское морское пароходство командировало спасательное судно «Атлас» во главе с капитаном А. А. Знотиным. Одним из первых помощников у него был Р. Соколов.

И вот 31 июля 2002 года, через 30 лет после начала Читтагонгской эпопеи, у председателя совета ветеранов Сахалинского морского пароходства Р. Соколова собрались старые друзья, соратники по экспедиции: Виталий Васильевич Кузнецов, сменивший на «Атласе» старшего механика Юрия Ясько, боцман Борис Петрович Гребеньков, старший моторист-газоэлектросварщик Павел Семенович Леуш. Иные были далече.

Принесли моряки фотографии, различные документы и предались воспоминаниям.

Он был очень доступным человеком, к нему запросто подошел боцман с «Атласа» Николай Шабала: