Константин Гапоненко - Как жили мы на Сахалине

Главным же делом стала электростанция. В бедном захолустье он создал комитет взаимопомощи, поднял на общественную работу молодых и пожилых, совместными усилиями построили здание, сделали проводку, приобрели локомобиль. От железнодорожной станции до Харитонцево волокли его всем наличным гужтранспортом, и к пятой годовщине Великого Октября в деревенских избах зажглась «лампочка Ильича»! В разоренной стране свет нужен был так же, как хлеб.

В конце 1923 года Крюков стал председателем Каратского волостного исполкома. Здесь свирепствовали банды. Днем они прятались, отсиживались, зато под покровом ночи распоясывались. Налеты совершали на общественные амбары, на избы активистов, на партийных и советских работников, их убивали топорами, расстреливали в упор из обрезов. Одна из банд, которую возглавлял головорез Юшко, отличалась особой жестокостью, они не щадила пи женщин, ни детей. Чтобы поймать Юшко, мало было личной храбрости, требовались чутье разведчика, тактический расчет командира. Крюков с помощью верных товарищей сумел взять Юшко и отдать в руки беспощадного революционного трибунала.

А вообще он рвался не в бой, а в работу. В то время чертополохом проросла масса «радетелей», которые, нарядившись в партийные френчи, упивались цифрами побед и достижений. Многие, манипулируя показателями, делали себе карьеру. Мог бы зацепиться за столичный кабинет или хоть за дверной косяк в нем и Крюков, в 1931 году он уже служил в Москве, в наркомземе. Но он уехал на Дальний Восток, получив необычное задание: в Уссурийском крае построить опытную сельскохозяйственную станцию по выращиванию льна и конопли. В дальнейшем предполагалось создать на далекой окраине льнотрест, построить прядильные и ткацкие фабрики. Однако, обобщив опыт трех лет работы, Крюков доказал, что лен и коноплю здесь производить экономически нецелесообразно, льнотрест и прядильные фабрики окажутся миражом в пустыне. Дальний Восток слабо заселен, рабочих рук не хватает для производства картофеля и овощей, которые важнее тканей. Ткани можно завезти, а помидоры и картошку через весь Советский Союз не повезешь.

Осенью 1934 года по ходатайству Сахалинского обкома партии Дмитрий Николаевич был переведен на Сахалин и назначен директором областной опытной комплексной станции. Он проявил здесь свою зрелость как организатор, практик и исследователь. За два года в Кировском районе выросли научно-производственная база, учебный центр, поставлены опыты, проведены научные наблюдения, достигнуты значительные результаты. Эти годы в жизни Крюкова были самыми спокойными и самыми счастливыми…

Позже на ухоженных полях опытной станции сделали аэродром, а здания передали аэропорту Зональное.

В скромной архивной папке, на которой когда-то стоял гриф «совершенно секретно», хранится интересный документ: «О строительстве железной дороги и морского порта на Сахалине». Адресовался он секретарю Хабаровского крайкома ВКП(6) Г. Боркову, скреплен двумя подписями — секретаря обкома и председателя облисполкома, но главным разработчиком документа надо считать Дмитрия Крюкова, п нс только потому, что черновик испещрен его рукой.

В 1940 году в Сахалинской области произошла очередная смена руководства. 3–5 марта состоялась V областная партконференция. Организационный пленум обкома избрал первым секретарем Г. Шаталина, но пробыл он на посту всего три с половиной месяца, на очередном пленуме 21 июня был подвергнут суровой критике сверху и снизу за бюрократический стиль руководства и снят. Хабаровский крайком перебросил на укрепление кадров Алексея Михайловича Спиридонова, занимавшего должность заместителя председателя крайисполкома. Он и стал первым секретарем. Перед этим, в мае, председателем облисполкома был избран Д. Н. Крюков.

После закрытия опытной станции Крюкова назначили начальником областного земельного отдела, затем — начальником облплана. Так что ко времени избрания председателем облисполкома Дмитрий Николаевич видел: экономика Северного Сахалина стреножена бездорожьем. Природные богатства таились за неприступным кордоном хребтов, марей, скалистых берегов. На площади 42 тысячи квадратных километров функционировала единственная железная дорога Оха — Москальво протяженностью 30 километров. Из шести районов только ближний, Кировский, был связан с областным центром гравийной дорогой. В остальные районы можно было добраться по тропам на своих двоих или верхом на лошади, в зимнее время — на собаках и оленях.

Главным транспортным средством были пароходы, доставлявшие основную часть грузов в Александровск. Выгрузка происходила на рейде при помощи катеров и кунгасов. Для этого содержали флот, обслугу в две тысячи человек, расходуя ежегодно 12 миллионов рублей. Из-за частых штормов погрузочные работы срывались, пароходы вынуждены были укрываться в Совгавапи или Де-Кастри. Суда, рискнувшие штормовать на рейде, подвергались смертельной опасности. За три года (1938–1940) на берег было выброшено девять крупных пароходов.

Крюков убеждал: железная дорога и порт откроют доступ к запасам нефти, угля, известняков, леса, к неограниченным рыбным богатствам. Всего лишь за 16 лет (с 1926-го по 1940 год включительно) Сахалин увеличил добычу нефти с 16 тысяч топи до 505 тысяч, угля — с И тысяч тонн до 550 тысяч, вылов рыбы — с 7,5 тысячи центнеров до 207 тысяч. Заготовки леса выросли в сто раз! Но пока их временно прекратили: заготовленный лес сплавляется по Тыми и ее притокам, затем с плашкоутов древесину грузят на пароходы, чему часто мешает погода. Более 60 тысяч кубометров лежат в штабелях на нижнем складе, приходя в негодность. Провоз одной тонны нефти из нефтепромысла Катаигли в Александровск и доставка обратно тонны извести или других материалов обходится в три тысячи рублей. На тонну груза затрачивается 24 человеко-дня, 48 коне-дней. Зима все затраты удваивает!

Руководители области утверждали: железная дорога и Александровский порт дадут мощный толчок не только экономическому, но и культурному развитию, оживят пустынные пространства, привлекут значительное количество новых людей. Если население советского Сахалина увеличилось с 12 тысяч в 1926 году до 117 тысяч в 1940-м, то с началом строительства оно удвоится, а затем — утроится.

Документ был датирован 3 июня 1941 года. Через три недели началась война, проекты сдали в архив. Во второй половине ушедшего века северный Сахалин начал приходить в запустение, Широкопадский и Рыбновский районы обезлюдели вовсе и перестали существовать как административные единицы. Александровский район опустел наполовину. Замыслам Крюкова осуществиться не суждено.