Константин Гапоненко - Как жили мы на Сахалине

Я завербован сроком на три года, прибыл 25 июня 1951 года, поселили нас в школе всех вместе, семейных и холостяков. К нам никто не заходил из администрации, бесед и собраний тоже не было. К кому в кабинет ни зайдешь — выгоняют, грубости со всех сторон. Ходим по заводу, толкаемся, работы нет.

Оказывается, работы полно, но бездельничают руководители. Только 7 августа прибыл юрисконсульт треста и управляющий, тогда был найден приказ о том, что приступить нам к работе 2 августа, но приказ отпечатан 6 августа. 8 августа вышли на работу, но с работой и расценками нас не ознакомили, работы дали не по договору. Тут полно безобразий: пьянка, директор тов. Шарго- родский всегда в отлучке, получает командировочные, помещается в гостиницах, гуляет в ресторанах».

Рассказав о своих обращениях к местным властям и суде над ним, Черныш описывал по пунктам злоупотребления:

«1. Жена директора по приказу числится слесарем, оклад 920 рублей, а работает в конторе, ничего не делает.

2. Жена начальника лесоучастка работает секретарем-маши- нисткой, а получает зарплату как рулевой кунгаса, которого нет.

3. Начальник отдела кадров по приказу — радист, оклад 1200 рублей.

4. Жена начальника отдела кадров — начальник пожарной охраны, ничего не делает.

5. Сестра жены директора — бухгалтер расчетного стола, по приказу — бухгалтер завода, которого нет совсем.

6. Муж бухгалтера — старший механик, слаб на деле.

7. Мастер завода 60 кубометров леса куда девал — неизвестно. Хорош мастер — всегда пьян.

8. Пригнали новую машину ГАЗ-51, которую разворовали.

9. Овес получали в Победино, 3,5 тонны распределили по ведомости, на 9 чувалов была бронь директора.

10. Сена заготовили мало, и то сгнило. Стадами голодных лошадей режут на мясо, на общее питание в лесу.

11. Общежитие холодное, необорудованное, в лесу, случается, и хлеба не бывает, люди голодают.

12. Заведующая магазином и ее муж, начальник снабжения, якобы машину пропили.

Если углубиться в дело, можно многое найти. Писал повсюду на Сахалине, но ответа нет. Обращаюсь к вам с просьбой: обратите внимание на вышеуказанные факты, поверьте действительному большевику. Пусть вызывают меня на собрание, доложу обо всем, что было. К сему Я. Черныш».

Удивительно, но факт: письмо дошло до Кремля, попало к Сталину! Его распоряжение, переданное в Сахалинский обком, гласило: «Проверить. Если факты подтвердятся, то в первую очередь наказать зажимщиков критики, потом остальных. О результатах доложить в Кремль и заявителю».

Так утверждает свидетель тех событий, поскольку на самом письме никаких резолюций не имеется.

Начало 1952 года для работников Александровского горкома ВКП(б) оказалось нелегким. 2 января на шахте «Мгачи» не вышло на работу 46 человек из-за массового новогоднего пьянства. Пришлось срочно готовить вопрос на бюро. Между тем в отдельной папке лежало письмо Черныша, доставленное из обкома. Оно требовало первоочередного ответа, поэтому второй секретарь Александровского горкома Ф. Г. Самохин срочно поехал в Мангидай. 7 января там прошло бурное партсобрание, Чернышу дали по всем пунктам полный отлуп. Все ярлыки, что вешали на жалобщика ранее, собрание закрепило. Филипп Гаврилович не устоял перед искушением согласиться с таким мнением. Дорого оно ему обошлось!

Бюро горкома, состоявшееся 15 января, остудило мангидайцев.

«Проверкой установлено, что факты, изложенные в заявлении рабочего Мангидайского ЛТК о вопиющей бесхозяйственности, злоупотреблениях, семейственности, нарушениях штатно-финансовой дисциплины и неправильном отношении к нуждам и запросам рабочих со стороны директора т. Шаргородского, подтвердились. Партийная организация стала на путь оправдания руководителей, замазывания их ошибок. Разбирая заявление тов. Черныша на партийном собрании 7 января 1952 года, коммунисты приняли совершенно неправильное решение, объявив Черныша клеветником и потребовав привлечения его к уголовной ответственности».

Конечно, при этом возникала определенная неловкость. Объявляя решение собрания неправильным, бюро молча укоряло Самохина: «А куда же ты смотрел, Филипп Гаврилович?».

Шаргородскому и парторгу Янину вкатили по строгачу с занесением в учетную карточку, Морозову — выговор, остальных крепко припугнули.

Обычно таким решением подводили под вопросом черту. На этот раз не обошлось. В Мангидай по поручению первого секретаря обкома 11. Чеплакова выехал заведующий отделом легкой промышленности Решетников. В Александровске он взял себе в помощники заведующего промышленным отделом горкома Сорокина и заведующего горфинотделом Александровского горисполкома Гибралтарского. Проверка письма началась заново.

По возвращении в Южно-Сахалинск Решетников представил отчет. Черныш по всем пунктам оказался прав. Да, прибывших в июле рабочих «работой не обеспечили, заработки были низкие, зарплата по два-три месяца не выплачивалась». Верно, что руководители ЛТК большую часть времени проводили в командировках: Шаргородский за пять месяцев находился в разъездах 79 дней, главный механик Войниченко — 69 дней, главбух Козырев (всего за три месяца работы) — 39 дней. И семейственность налицо: Луничева В. И., жена директора, получает ставку слесаря, парторг Янин — фиктивный радист, его жена — Щербинина — начальник несуществующей пожарной охраны. Подтвердилась правда о бытовых безобразиях: «Рабочие на лесозаготовках живут в исключительно плохих условиях, помещение захламлено, почти не отапливается. У многих рабочих нет постельных принадлежностей». Вывод был довольно жестким: «Считаю, что с решением горкома в основном нужно согласиться, однако секретаря горкома ВКП(б) т. Самохина необходимо привлечь к суровой партийной ответственности. Тов. Самохин Ф. Г. занимается промышленностью и ему должно быть известно, что комбинат систематически не выполняет производственного плана. Коммунисты — руководители цехов, отделов, мастера (Субботин, Столяров, Круглов, Савченко, Маков, Волков, Собко и др.) — в рабочее время пьянствуют, к работе относятся халатно, проявляют бесхозяйственность, а некоторые из них занимаются злоупотреблениями и хищением социалистической собственности. Такие кадры — прямая вина Самохина. Он не разоблачает разложившихся коммунистов-руководителей. Подобный либерализм и беззубость Самохин проявил в отношении руководителей шахты «Мгачи», к начальнику порта Винокурову, допустившему антипартийные дела, бездушие и бюрократическое отношение к рабочим».

Вопрос о мангидайских шкодниках развернулся и ударил по добросовестному партработнику Филиппу Гавриловичу Самохину. Объявили ему выговор с занесением в учетную карточку, сняли с должности и порекомендовали найти себе работу за пределами Александровского района. Последний гвоздь в деле забило бюро обкома партии, приняв развернутое постановление. Был снят с работы Бакшецкий. Прокурору области Цареву поручили опротестовать приговор Александровского нарсуда в отношении Черныша, а Шаргородского привлечь к уголовной ответственности за грубое нарушение штатно-финансовой дисциплины.