Вольфганг Руге - Как Гитлер пришел в власти: Германский фашизм и монополии

Несмотря на некоторые опасения насчет распространения «социалистических» по внешней форме лозунгов, элита германского финансового капитала в разгар январских боев 1919 г. против революционного пролетариата встала на точку зрения Штадтлера. К этой элите принадлежали, в частности, владельцы концернов Гуго Стиннес, Карл Фридрих фон Сименс и Эрнст фон Борзиг, магнат металлургии Альберт Фёглер, Феликс Дойч из электрокомпании «Альгемайне электрицитетсгезелынафт» (АЭГ), Пауль Манкьевитц из «Дойче банк», Артур Заломонзон из «Дисконтогезелыпафт». Примечательно, что имена всех этих монополистов (за исключением умерших или же отвергнутых нацистами как «неарийцы») мы встретим в дальнейшем среди тех, кто покровительствовал гитлеровскому фашизму и финансировал его. Заслушав в избранном кругу реферат Штадтлера о «большевизме как мировой опасности», вышеназванные лица 10 января 1919 г. основали антибольшевистский фонд, составивший 500 млн. марок — сумму весьма внушительную, даже если принять во внимание, что марка к тому времени в результате инфляции потеряла половину своей стоимости.

Однако политическая карьера Штадтлера закончилась прежде, чем по-настоящему началась. И дело здесь было не в его собственном ничтожестве, а в объективно изменившейся ситуации. Январские бои 1919 г. и последующие вооруженные выступления рабочего класса в этот революционный период потерпели поражение отнюдь не в результате появления нового националистическо-псевдоео-циалистического движения, как утверждают антикоммунистические апостолы монополистического капитала, а в результате действий сил, издавна известных этому капиталу, — офицерского корпуса и формирований ландскнехтов, вместе с которыми делали одно общее дело правые социал-демократические лидеры.

В этих условиях основатели антибольшевистского фонда решили, что они слишком переоценили потенции рабочего класса и тем самым необходимость псевдосоциа-листической активизации и совершили ошибку, предоставив средства Штадтлеру. Вероятно, они все-таки не пожалели бы денег, если бы смогли предвидеть, что всего через год промышленный пролетариат, единым фронтом выступивший против милитаристского путча Каппа, покажет себя силой, способной творить историю. Но к 1920 г. Штадтлер уже был вытеснен из первого руководящего гарнитура контрреволюции. Из пригодности его взглядов для воротил концернов и банков теперь извлекли выгоду другие националистско-псевдосоциалистические пропагандисты, а среди них — и появившийся на политической арене Гитлер.

О Штадтлере мы упомянули лишь потому, что в его лице мы в сущности имеем дело с первым немецким фашистом. Основание для такой характеристики дает не только его концепция слияния социальной демагогии с национальной для мобилизации трудящихся масс на осуществление контрреволюционных целей. Зачатки этой концепции имелись и до Штадтлера. Однако явно фашистским был практический вывод: при помощи «кнута и пряника» привлечь рабочих к созданию такой организации, которая состояла бы и из террористических, и из ориентированных на массовую демагогию формирований.

Один из биографов Стиннеса замечает по этому поводу: «Особым признаком организации Штадтлера была смесь широкой политической работы с целенаправленными акциями военного (т. е. террористического. — В. Р.) характера во внутриполитической борьбе. «Антибольшевистская лига» служила фирмой, которая оказывала услуги (монополистическому капиталу. — #. Р.), принимая на себя в это столь опасное для промышленности время отражение атак слева» 4.

Столь примечательная для буржуазного историка характеристика фашизма как политической фирмы, имеющей целью оказание услуг крупной буржуазии, принципиально приемлема и для фашизма нештадтлеровского вида, т. е. и для тесно связанного с ним родственными узами, однако вышедшего на арену несколько позже гитлеровского фашизма.

Перечисленные выше «рабочие комитеты» и партии, действовавшие в духе так называемого немецкого социализма, были вызваны к жизни орудовавшим предпочтительно из-за кулис «Пангерманским союзом» или же крайне реакционной «Немецкой отечественной партией». Эта партия, во главе которой стояли будущий руководитель направленного против Веймарской республики путча Капп, рурский промышленник Эмиль Кирдорф и юнкер барон Конрад фон Вангенхайм (все они — пангерманские функционеры), сама являлась инструментом «Пангерманского союза». Он был создан на рубеже перехода к империализму и являлся элитной организацией самых безрассудных кругов господствующего класса, открыто стремившихся к уничтожению всех революционных и демократических сил, а также к захватнической войне против других народов.

«Пангерманцы» считали, что они выработали безошибочную (поскольку она являлась безудержной) стратегию и тактику агрессии внутри страны и за ее пределами и благодаря тому владеют безотказными идеологическими и политическими рецептами. Проводя свой ультрареакционный курс, «пангерманцы» не останавливались даже перед критикой кайзера и его правительства за якобы чрезмерную «щепетильность» в борьбе против революционного движения. Так, председатель «Пангерманского союза» Генрих Класс в своей изданной в 1912 г. под псевдонимом книге «Если бы кайзером был я» требовал возвращения к бисмарковскому исключительному закону против социалистов, выдворения из Германии всех социал-демократических депутатов, публицистов и функционеров, полного лишения евреев всех прав, возобновления воинственного «дранг нах Осген», а также внушал монарху мысль стать диктатором и больше не считаться с конституцией 5.

Когда же в решающие общественные и политические события оказались вовлеченными широчайшие народные массы, когда военная машина превратилась в многомиллионную армию, а милитаризация жизни охватила даже далекие от войны области, когда все без исключения классы и слои населения включились в борьбу вокруг войны и политического облика послевоенной Германии и все эти процессы, а также победа социалистической революции в России все яснее показывали, какой вес будет иметь рабочий класс в будущих схватках, перед руководящими органами «пангерманцев» все чаще стал возникать вопрос: не пришло ли время, как они выражались, начать борьбу «за душу немецкого рабочего»?

Эти намерения были не раз выражены без обиняков; так, в 1920 г. Класс заявил, что «будущее германской промышленности целиком зависит от правильных взаимоотношений между рабочим и предпринимателем» 6. Подобным же образом высказался в том же году, а затем в 1924-м повторил это на процессе по делу Гитлера генерал Людендорф: «Я и мои друзья по «Оберланду», а также из числа национал-социалистов всегда верили в то, что мы можем прийти к свободе только путем оздоровления германского рабочего класса» 7.