Вольфганг Руге - Как Гитлер пришел в власти: Германский фашизм и монополии

За эти предварительные услуги Гитлер был обязан терпимо отнестись к переходному кабинету. Однако гитлеровская тактика исключала какие-либо обязывающие обещания. В высокопарной декларации, полной общих мест, Гитлер лишь намекнул, что может еще малость повременить с осуществлением своего требования «всё или ничего». Шлейхер, истолковавший это как обещание терпимого отношения к переходному кабинету, остался доволен.

Дабы «отмыть» руководящего милитариста Шлейхера и всю его касту от позорного пятна — неоспоримо доказанного сообщества с Гитлером, от вины за создание «третьего рейха», буржуазная историография разглагольствует о попытке «укрощения» фашизма, будто бы генерал хотел привести к власти, так сказать, «очищенного» Гитлера, готового на компромисс с другими правыми партиями. А поскольку 30 июня 1934 г., в «ночь длинных ножей», генерал был подло убит гитлеровскими бандита-ми-эсэсовцами, легенда об «укрощении» призвана оправдать военщину: мол, коварный хищник вдруг вырвался из клетки и в ярости загрыз своего укротителя.

Однако подобные преследующие вполне определенную цель легенды не имеют ничего общего с исторической истиной. Напротив, непреложный факт таков: стратегическая цель германских милитаристов (Шлейхер служит здесь символом всего этого общественного слоя) заключалась в том, чтобы (как сформулировано в одной новейшей буржуазной сравнительно трезвой исследовательской работе о рейхсвере) «военным и экономическим образом обеспечить» германскому империализму «континентально-европейский, а в отдаленном будущем и мировой статус» 38. Иначе говоря, эта цель в принципе ничем не отличалась от целей фашизма. Осуществление ее предполагало в качестве предварительного условия (как это констатирует цитированный выше автор) «политику насилия внутри страны», реализация которой в 1932 г. стала «решающей проблемой», ибо далеко зашедшее тайное вооружение не могло во внутриполитическом, финансовом и внешнеполитическом отношении продвигаться вперед «на веймарской основе» 39.

Таким образом, и в этой области наблюдалось далеко идущее совпадение взглядов Шлейхера и нацистов. Поскольку фашисты располагали организациями и техническими средствами, необходимыми для проведения такой политики внутри страны, было вполне естественно, что Шлейхер, как он впоследствии не раз подтверждал (например, в письме в газету «Фоссише цайтунг» 30 января 1934 г.), длительное время содействовал назначению Гитлера рейхсканцлером. Это доказывается всеми его переговорами, договоренностями и инициативами, а также не в последнюю очередь тем, что Гитлер впоследствии без всяких опасений взял в свое правительство пять из тех десяти министров, которых Шлейхер в конце мая 1932 г. протолкнул в правительство Папена.

«Особенностью» разработанного Шлейхером плана ступенчатой передачи власти фашизму было следующее. Во-первых, при помощи парламентских средств, методами утонченного удушения, имевшего решающее значение для антифашистского единства действий тех широких масс, которые находились под социал-демократическим влиянием, как можно более осмотрительно подвести Гитлера к правительственной власти. Во-вторых, использовать необходимое для того время с целью укрепить господствующие позиции прикрывающего весь этот процесс рейхсвера, а следовательно, и собственное положение. Таким образом, мнимое «укрощение» выливалось в гарантирование минимального риска при установлении диктатуры. Образно говоря, мнимый «укротитель» сделал все для того, чтобы изготовившаяся к прыжку «бестия не сломала себе шею в этом прыжке».

На первых порах казалось, что план Шлейхера осуществляется. 3 мая правительство Брюнинга пошатнулось из-за отставки министра экономики Германа Вармбольда, представителя «ИГ Фарбен». 12 мая пришлось уйти в отставку с поста министра внутренних дел и Тренеру, произнесшему в рейхстаге речь с оправданием запрета СА. Геббельс записал в своем дневнике: «Кризис развивается дальше согласно программе». Всем было ясно: в ближайшие дни, самое большее через две-три недели, Брюнинга сменит открыто профашистский канцлер.

В этой тревожной ситуации Коммунистическая партия Германии призвала рабочий класс собрать все силы на отпор фашизму. 25 мая, после того как нацисты физически удалили Вильгельма Пика с трибуны прусского ландтага и учинили избиение поспешивших ему на помощь членов коммунистической фракции, ЦК КПГ провозгласил новую форму боевого движения против фашизма — Антифашистскую акцию. «Центральный Комитет КПГ, — говорилось в опубликованном на следующий день воззвании, — призывает всех немецких рабочих без различия их партийно-политической и профсоюзной принадлежности: перед лицом смертельного фашистского врага осознайте всю серьезность грозящей вам в этот час опасности!.. Антифашистская акция должна привести в действие все силы рабочего класса города и деревни, чтобы остановить фашизацию Германии, чтобы сорвать кровавый план гитлеровского фашизма, который хочет установить над Германией открытую, фашистскую диктатуру!» 40

Немецкие коммунисты ясно видели, что назревшая огромная опасность повелевает сконцентрировать все силы партии и рабочего класса на разгроме фашизма. Чрезвычайная ситуация требовала чрезвычайных мер. Поэтому кпг пыталась при помощи нового, пока еще не имевшего твердых организационных форм боевого фронта всех антифашистов создать условия для того, чтобы вопреки бойкоту со стороны правых социал-демократических лидеров осуществить такое единство действий, которое в этой обстановке превратилось бы в решающий фактор борьбы за сохранение рабочего движения и за будущее немецкого народа.

Провозглашение Антифашистской акции, настойчивая борьба за осуществление задачи отбросить фашизм доказали: немецкие коммунисты были готовы и способны извлечь уроки из новой формы классовых схваток и, продвигаясь вперед, совершенствовать свою политику. Решению ЦК КПГ о создании Антифашистской акции предшествовала огромная теоретическая работа. КПГ не только с самого начала дала правильную оценку гитлеровского фашизма, его сущности и функции, но и указала на степень фашистской опасности. Она проанализировала ту обстановку, в которой должна вестись антифашистская борьба, определила свое отношение к потенциальным союзникам в этой борьбе за недопущение фашистской диктатуры.

Георгий Димитров в 1935 г. на VII Всемирном конгрессе Коммунистического Интернационала констатировал: «в наших партиях» имелись раньше «такого рода установки… что «Германия — не Италия», — в том смысле, что фашизм мог победить в Италии, но его победа в Германии исключена, потому что это промышленно высокоразвитая, высококультурная, имеющая сорокалетние традиции рабочего движения страна…» 41. КПГ своевременно выступила против любых подобных иллюзий. Эрнст Тельман еще во второй половине 1931 г. не раз указывал на опасность гитлеровского фашизма, подчеркивая, что ее ни в коем случае нельзя недооценивать. Вильгельм Пик на пленуме ЦК КПГ в феврале 1932 г. дал трезвую оценку: создалось такое положение, при котором «фашизм может прийти к власти в Германии», и предостерег, что в этой ситуации партия может оказаться «разгромленной фашистами прежде, чем ей удастся повести массы на борьбу» 42.