Вольфганг Руге - Как Гитлер пришел в власти: Германский фашизм и монополии

Таким образом, здесь у Шлейхера была зияющая пустота. А заискивание перед, так сказать, вторым стулом было напрасным. Хотя монополисты и юнкерство и считали антикоммунистическую решительность юнкера Шлейхера в порядке вещей, на эту приманку они все же не клюнули. В конце концов генерал был вовсе не единственным апостолом антикоммунизма, и все давало основание полагать, что другой — в первую очередь именно Гитлер — будет выступать против революционного рабочего движения еще более жестоко.

И уж совершенно неприемлемыми для монополистического капитала были шлейхеровские антикапиталисти-ческие амбиции, его намеки о контроле со стороны государства и национализации, его ламентации насчет того, что «крупные предприятия хотят пользоваться всеми выгодами частнособственнического хозяйства, а все убытки, прежде всего риск, перекладывать на государство». Тем самым новый канцлер рисовал такую перспективу, которая весьма сильно отличалась от обещанного Гитлером «самоуправления хозяйства». Но еще больше, чем крупные промышленники, негодовали крупные помещики: они восприняли программу, которую можно было осуществить только за счет их имений, как объявление войны всему их сословию.

Назначенный Шлейхером на пост имперского комиссара по обеспечению работой и по восточным поселениям (несколько позже временно, входивший и в состав гитлеровского кабинета) Гюнтер Тереке, человек с весьма переменчивой политической судьбой, рассказывает в своих мемуарах, что рейнско-вестфальская тяжелая индустрия, «Рейхсландбунд» и «Пангерманский союз» после правительственного заявления Шлейхера весьма энергично выступили против нового канцлера. «Этого, — продолжает он, — мы, собственно говоря, и ожидали; но я, как и Шлейхер, был удивлен, когда узнал о растущих признаках того, что ведущие деятели электротехнической и химической промышленности также отклоняют наши концепции» 62.

На самом же деле позиция этих людей (Тереке называет Сименса, Боша [21] Имеется в виду явно Карл Бош — представитель правления «ИГ Фарбениндустри». — Авт. и Дуйсберга) не должна вызывать удивления. Подобно представителям остальных групп монополистического капитала, они стремились к назначению Гитлера — человека, который с давних пор был готов проделать за них «всю работу» во внутренней и внешней политике, а также требовал осуществления «принципа фюрерства» и в области вооружения. Они тоже пришли к выводу: путь к канцлерству Гитлера следует проделать не со Шлейхером, а помимо его. Эту мысль теперь выразил состоявший в тесном контакте с Гитлером доверенный человек нацистских промышленников Кепплер. 19 декабря он писал Шрёдеру: «Я рад, что в ноябре не произошло назначения нашего фюрера, ибо необходимое тогда включение господина ф[он] Шл[ейхера] в кабинет не принесло бы хороших плодов» 63.

У инспираторов назначения Гитлера, проявивших месяц назад инициативу с подачей петиции Гинденбургу, после шлейхеровского правительственного заявления терпение постепенно иссякало. Все аргументы в пользу быстрого установления диктаторского режима во главе с Гитлером за минувшие месяцы приобрели для них еще больший вес. Влияние руководящей клики НСДАП даже на своих сторонников падало с каждым днем. 15 декабря Геббельс записал в своем дневнике: «Стоит большого труда держать СА и партийный аппарат в духе ясного курса. Самое время прийти нам к власти».

Антифашистская боевая готовность масс росла. В докладах министерства внутренних дел о положении в стране с тревогой указывалось на возросший авторитет КПГ, на акции единства рабочего класса во время демонстраций, в осуществлении самообороны, в проведении стачек на предприятиях, забастовок квартиросъемщиков, на проявления солидарности, на различные пролетарские конгрессы и т. п.

С другой стороны, ощутимо продолжала нарастать и тенденция к оживлению экономической конъюнктуры, что могло положительно сказаться на укреплении будущего режима насилия. И наконец, принятое 11 декабря заявление пяти держав (США, Англии, Франции, Италии и Германии) относительно германского «равноправия» в вооружении служило особенно благоприятным исходным пунктом для форсирования фашистской политики агрессии — и войны.

Так как для ускорения назначения Гитлера явно требовалось дополнительное давление на рейхспрезидента, некоторые монополисты и нацистские бонзы стали готовить следующий шаг воздействия на Гинденбурга. Их план, руководящее участие в выработке и осуществлении которого снова принял Шахт, предусматривал свести вместе Папена и Гитлера, до этого действовавших в одном и том же направлении, но порознь. В качестве соучастника и режиссера этой встречи они привлекли барона фон Шрёдера. На допросе в Нюрнберге он показал следующее: «Прежде чем предпринять этот шаг, я посовещался с несколькими господами из хозяйственных кругов и в общих чертах получил информацию о том, как хозяйство относится к их (Гитлера и Папена. — В. Р.) сотрудничеству» 64.

Папен, обозленный после назначения Шлейхера тем, что его преемник хочет вместе с «его» министрами, но без него достигнуть той же цели, к которой стремился он сам, уже примерно с 10 декабря (тоже по показаниям Шрёдера) пытался сблизиться с Гитлером. Он хотел успокоить ярость Гитлера лично против себя в связи с отказом 13 августа. После разговора Шрёдера с Папеном 19 декабря дело продвинулось настолько далеко, что Кепплер сообщил Гитлеру: «Господин ф[он] Щапен] считает скорое политическое изменение положения возможным и необходимым и полностью выступает за Ваше канцлерство. Господин ф[он] Щапен] желает иметь с Вами доверительную беседу, чтобы разъяснить Вам имевшее прежде место (в августе. — В. Р.) событие и поговорить о дальнейшем политическом процессе» 65.

В отличие от традиционных буржуазных политиков, которые при своих контактах с нацистским главарем всегда принимали во внимание возможность всяких неожиданностей и выходок с его стороны, глашатаи монополистической буржуазии, казалось, даже и не сомневались в согласии Гитлера на необходимую, с их точки зрения, встречу с Папеном, которого нацисты в своих демагогических целях называли не иначе как реакционером. В тот же день, 19 декабря, когда он писал «фюреру», Кепплер, не ожидая ответа Гитлера, в письме Шрёдеру сообщил, о чем, собственно, должна идти речь на этой встрече. В письме говорилось: «Господин фон Папен наверняка может наилучшим образом судить о том, каково ныне настроение старого барина (Гинденбурга. — В. Р.) и как лучше всего преодолеть его сопротивление» 66. Далее указывалось, что именно должен предпринять Папен, дабы побудить рейхспрезидента «пойти на единственно правильную меру». Под нею понималось назначение Гитлера главой сформированного вместе с Папеном правительства, обладающего президиальными полномочиями, причем «в первые же месяцы будущего года» («оживление хозяйства удастся осуществить только весной») и без предварительных выборов в рейхстаг. «Здесь господин ф[он] Щапен],— добавлял Кепплер в другом письме, — смог бы выполнить великую историческую миссию» 67.