Ф Грэм - Скифские империи. История кочевых государств Великой степи

Но в начале XIII века монголы [155] впервые набрали силу и благодаря своим обширным завоеваниям и ужасным зверствам и грабежам сделались самым грозным из всех татарских, или туранских, народов; хотя до появления их знаменитого предводителя Чингисхана их имя было неизвестно цивилизованному миру и будущие завоеватели Азии и половины Европы представляли собой лишь несколько безвестных племен, бродивших со своими стадами по унылым берегам Байкала, Ангары и Селенги в Сибири.

Небольшое упоминание о двух племенах под названием мохо и тата встречается в ранних китайских анналах; и, исходя из местонахождения тех районов, где они якобы обитали около 860 года, представляется, что племена совпадают с более поздними монголами и татарами, при этом все историки согласны в том, что они лишь сравнительно незадолго до того появились на политической сцене Азии; и, по мнению Санан Сэцэна, князя из Ордоса, который написал историю монгольского народа, они происходят из Индии, хотя его утверждение, как оказалось, совершенно лишено каких-либо оснований. Однако очевидно, что они ведут происхождение из того же источника, что и тюрки, и составляли одну из великих орд тех народов, которые под разными именами – гунны, авары, хазары, половцы и скифы – уже предшествовали им в завоевании Востока; и, как говорят их народные предания, за двадцать поколений до эпохи Чингисхана и в период после эпохи Мухаммеда они под предводительством своего вождя Бортечино, или Сивого Волка, из строго охраняемой долины Эргунэкун среди Алтайских гор, где в течение четырехсот пятидесяти лет томились потомки двух воинов – Нукуза и Кияна, которые со своими женами нашли там убежище после того, как враги перебили их племя, и уцелели только они. Там они были вынуждены ковать для своих тюркских господ и победителей железо и другие металлы, которые в изобилии содержались в окружающих горах, пока племя не разрослось до такой степени, что ему стало не хватать пропитания в этих тесных пределах, и тогда они с помощью громадного горна расправили дыру в горе, через которую вышло все их племя и, добившись независимости, провозгласило Бортечино своим вождем. Этот правитель после отказа его бывшего господина Куна отдать ему в жены дочь потребовал для себя более высокой чести: руки китайской принцессы из императорского дома – и получил ее; а его преемники впоследствии оспаривали с маньчжурами обладание Маньчжурией, то есть северными областями Китая, и были разгромлены и изгнаны своими соперниками в мерзлые пустыни и степи Сибири. От Бортечино происходят все главы монгольских орд, и два народа получили свои названия от имени двоих сыновей Алан-гоа, вдовы Добун-Мергана, его потомка в десятом поколении, которые якобы родились чудесным образом, а от потомков ее третьего сына Бодончара Мунгхага, чье имя на их языке означает «тоска», произошел знаменитый вождь и завоеватель Тэмуджин, он же Чингисхан. Если верить Рашид ад-Дину, Алан-Гоа должна была жить примерно в правление Аббасидских халифов в Багдаде.

Вплоть до конца XIII века монголы ежегодно праздновали освобождение из долины Эргунэ-Кун, когда ханы и знать ковали железный прут в память о прежнем занятии своих предков; и эта легенда распространена у всех туранских народов, поскольку многие другие тюркские племена утверждают, что происходят из того же источника. Когда монгольские полчища хлынули в Европу, их авангард возглавило племя собратьев-татар, которое они подчинили первыми; и именно по этой причине европейские народы стали звать татарами весь народ, и это название казалось тем более уместным, что татар считали демонами, вырвавшимися из преисподней Тартара.

В XII веке империя кереитов, или каракитаев, все еще оставалась самым могущественным государством Центральной Азии. Их повелитель назывался унг-хан, или великий царь, и, видимо, как упоминалось выше, примерно в то время вместе с множеством подданных обратился в христианство под влиянием бесстрашных миссионеров несторианской церкви, которые пользовались большим авторитетом среди игуров; они же, пройдя через необозримые пустыни и густые чащи, дабы распространить свою веру среди жителей этого далекого ханства, привезли домой чудесные рассказы о его мощи, великолепии и богатстве. Все средневековые историки единодушно приписывают монголам те же физиогномические черты, характерные для гуннов Аттилы и современных татарских народов; а их кочевые привычки и образ жизни, описанный францисканским монахом Гильомом де Рубруком [156], которого король Франции Людовик Святой послал с миссией к великому хану после завоевания России, очень похожи по описанию на обычаи их потомков, которые до сих пор бродят по травянистым степям Центральной Азии и Южной России. «Татары, – говорит он, – не имеют нигде постоянного местожительства и не знают, где найдут его в будущем. Они поделили между собою Скифию, которая тянется от Дуная до восхода солнца; и всякий начальник знает, смотря по тому, имеет ли он под своею властью большее или меньшее количество людей, границы своих пастбищ, а также где он должен пасти свои стада зимою, летом, весною и осенью. Именно зимою они спускаются к югу в более теплые страны, летом поднимаются на север, в более холодные… Дом, в котором они спят, они ставят на колесах из плетеных прутьев; бревнами его служат прутья, сходящиеся кверху в виде маленького колеса, из которого поднимается ввысь шейка наподобие печной трубы; ее они покрывают белым войлоком, чаще же пропитывают также войлок известкой, белой землей и порошком из костей, чтобы он сверкал ярче; а иногда также берут они черный войлок. Этот войлок около верхней шейки они украшают красивой и разнообразной живописью… они сшивают цветной войлок или другой, составляя виноградные лозы и деревья, птиц и зверей. И они делают подобные жилища настолько большими, что те имеют иногда тридцать футов в ширину… Я насчитал у одной повозки двадцать два быка, тянущих дом». Мысль о том, что монголы – это демоны или по меньшей мере находятся в союзе с инфернальными духами – то же самое, как мы припомним, прежде говорили о гуннах, – подкреплялась их знакомством с неким составом в виде воспламеняющегося порошка, который они обычно кидали посреди боя, и он, взрываясь, поднимал клубы дыма и огня, и это было непостижимо для европейцев, еще не знавших о существовании пороха, и во времена невежества и суеверия естественно считали это действием адской силы или колдовством. Первоначально монголы воевали равно и с мусульманами, и с христианами и исповедовали веру в единого бога, но их потомки впоследствии перенимали религии разных завоеванных народов, среди которых они расселялись и рассеивались. Их орды в союзе с другими татарскими племенами завершили подчинение Азии. Затем надежно охраняемые границы России стали мощной преградой на пути столь недисциплинированного и плохо вооруженного врага, а ее влияние и политика, стремящаяся устрашить и усмирить их, постепенно вынуждала кочевников на ее границах обустраиваться в деревнях в качестве ремесленников или мирных и бездеятельных землепашцев; хотя они с печалью и сожалением вспоминали о былой славе и подвигах. Они соблюдали большинство обычаев своих предков, и, хотя многие вели торговлю с Россией и Китаем, у большинства главным занятием оставалось разведение стад и отар; «и эти грозные пастухи, – говорит аббат Гюк, – завоевав и разорив мир, вернулись среди своих бескрайних степей к кочевой жизни предков» [157].