Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

Согласно версии, изложенной впоследствии в газете «Возрождение», Абрамов-младший устроился как комсомолец на торговое судно Балтийского флота, где плавал первоначально матросом, а потом механиком. Сначала он ходил лишь во внутренние советские порты Балтийского моря и лишь потом, снискав доверие, уже на другом пароходе стал плавать за границу. По версии этой газеты, побег задумывался им заранее. Он несколько раз был за рубежом и даже наладил переписку с отцом. Николай якобы писал ему из портов, где находился, а ответы получал в тех городах, куда приезжал уже следующим рейсом. И эта переписка длилась около двух лет. Лишь убедившись в том, что может беспрепятственно прибыть к отцу, он решил действовать. Перед отходом парохода он ушел с него, получил деньги на почте, отправился на вокзал и через четверо суток был уже в Софии {596} . Но вся эта версия о неоднократных плаваниях Абрамова-младшего за границу и налаженной им переписке с отцом в действительности не имеет под собой сколько-нибудь серьезных оснований и не соответствует истине.

В момент появления в Болгарии Н.Ф. Абрамов выглядел, согласно эмигрантским источникам, следующим образом: «Высокий, стройный, блондин, голубоглазый, крепкий, внешним обликом напоминающий своего отца». Генерал Абрамов указывал впоследствии, что как всякий отец он обрадовался встрече с сыном. Согласно советским источникам, Николай действительно был тепло встречен отцом и его ближайшим окружением, которым он объяснил, что ему необходимо было уехать из Советского Союза, поскольку оставаться там сыну белого генерала, одного из руководителей антисоветской организации, было опасно.

По советской версии, с первых дней своего пребывания в Софии «Ворон» приступил к выполнению задания Центра. При помощи отца и его окружения он быстро внедрился в белоэмигрантские круги. Николай тщательно изучал софийское отделение РОВСа и его боевую группу, возглавляемую капитаном Фоссом (напомним, что именно он номинально возглавлял «Внутреннюю линию» РОВСа в Болгарии), систематически направлял в Центр копии корреспонденций Фосса и генерала Абрамова, передавая ценные сведения, которые в дальнейшем были использованы для компрометации Фосса и других руководящих деятелей РОВСа {597} . Но, судя по последующим эмигрантским источникам, советский разведчик длительное время находился под контролем и не допускался к работе РОВСа, а процесс внедрения и получения ценной информации затянулся на длительный период.

С первых дней пребывания Николая Абрамова в Болгарии, как указывалось впоследствии в эмигрантских источниках, «были приняты меры к привитию ему новых идей белой борьбы, для чего он был поставлен в обстановку постоянного общения и воздействия на него участников белого движения». И, казалось, что «через очень короткий срок Н. Абрамов горячо отозвался на его перевоспитание». Он имитировал «искреннее разочарование в идеях комсомола» и вместе с тем «порицал отрицательные стороны эмиграции» {598} .

Так или иначе, положение генерала Абрамова способствовало тому, что его сын был благосклонно и с известным доверием принят эмигрантскими кругами в Болгарии, в том числе активными работниками РОВСа и национальных организаций, хотя у части из них присутствовало скептическое и даже подозрительное отношение к нему. По позднейшим эмигрантским свидетельствам, людей, общавшихся с Николаем Абрамовым, поражала категоричность, а подчас и грубость его суждений, и «недостаточно резкое отталкивание от советской действительности». Но интерес к нему был обусловлен, по утверждению очевидцев, тем, что он обладал утилитарно-практическим складом ума, материалистическим подходом к обсуждаемому вопросу и был хорошо знаком с советской действительностью в различных ее проявлениях. Богатый опыт и знания Николая в работе с молодежью, приобретенные им навыки работы в Осоавиахиме пытались быть использованы в Болгарии.

Находясь под наблюдением, советский разведчик постепенно входил в доверие, стал рассматриваться как ценный работник и использовался Управлением III отдела РОВСа, учитывая его склонности к конспиративной работе, для выполнения поручений по контрразведывательной деятельности и парализования шпионажа и провокаций со стороны большевиков и выявления их агентов. Указывалось, что на этом поприще он проявил «недюжинные способности, причем неоднократно делавшиеся проверки исправности и верности его как агента… не давали никаких сомнений в искренности его служения делу РОВС-а» {599} .

Свою трудовую деятельность в Болгарии Абрамов-младший начинал с работы в автомобильном гараже «Ситроена» по монтажу машин, с должности стажера. Генерал Абрамов утверждал впоследствии, что по приезде к нему в 1931 году его сын был определен на работу в гараж представительства «Ситроен» помощником мастера и отрицал появившуюся в печати информацию, что тот был сразу принят на работу в канцелярию возглавляемого им III отдела РОВСа. Ф.Ф. Абрамов указывал, что сын был привлечен к работе в РОВСе много позднее, и лишь по линии контрразведки и инструктирования по теории стрельбы и ручного оружия. Он добавлял в ходе последующего разбирательства по делу сына, что тот с 1934 года жил отдельно от него, «не посвящался в мои дела и не был в курсе моих письменных сношений» {600} . По последующим утверждениям эмигрантской прессы, со ссылкой на знавших их лиц, отношения отца и сына были прохладными.

Журналист газеты «Возрождение» спустя годы так описывал восприятие и деятельность Н.Ф. Абрамова в первоначальный период пребывания в Болгарии. Он характеризовался как человек очень самолюбивый, который по прибытии стал устраивать собрания, на которых рассказывал о положении в СССР и обличал большевистский режим как ярый противник советской власти. Через некоторое время, когда интерес к его докладам иссяк, Абрамов-младший устроил в Русском Доме в Болгарии антикоммунистическую выставку, где были собраны советские газеты, фотографии, схемы, диаграммы, а также некоторые продукты и товары (хлеб, папиросы, материя и пр.). Но главным экспонатом на ней, по утверждению корреспондента «Возрождения», были письма «оттуда», т.е. письма от советских граждан своим родным и близким в Болгарии, предоставленные ему эмигрантами. После этого, указывал данный журналист, у многих эмигрантов переписка с близкими людьми в СССР прекратилась навсегда.

Так или иначе, эта выставка принесла Н.Ф. Абрамову широкую известность и открыла двери национальных организаций. Его приглашали делать доклады, советовались, он стал экспертом «по советским делам». Вслед за этим он поступил, по утверждению газеты «Возрождение», в болгарское отделение НСНП, во главе которого стоял бывший белогвардейский капитан А.А. Браунер, видный сотрудник «Внутренней линии». Абрамов-младший вел там активную деятельность, писал статьи, делал доклады, призывал к «активизму».