Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

В качестве примера хотелось бы привести материалы, используемые в брошюрах и книгах писателя и журналиста Л.М. Млечина, посвященные истории советских спецслужб и в первую очередь их борьбы с эмиграцией. Речь идет прежде всего о таких его изданиях, как «Сеть. Москва — ОПТУ — Париж» (Минск, 1991) и «“Фермер” сообщает из Парижа» (М., 1992). Автор подчеркивает документированность своих изданий и использование в них материалов и документов, извлеченных им из архивов советских спецслужб. Например, в подзаголовке книги «Сеть. Москва — ОГПУ — Париж» значится «Сокращенная стенограмма 32 допросов, а также некоторые дополнительные документы, предназначенные исключительно для служебного пользования», а в аннотации и предисловии указывается, что в основе книги лежат никогда не публиковавшиеся документы, личные дела агентов советской разведки, копии расшифрованных телеграмм сотрудников парижской резидентуры и их московских кураторов. Ценность подобного рода материалов чрезвычайно высока. И значительная часть современных авторов, пишущих на тему истории советских спецслужб и их борьбы с эмиграцией, широко использует документы и материалы, опубликованные Л.М. Млечиным, со ссылкой на его издания или без таковых.

Но для того чтобы использовать их, прежде всего встает вопрос о происхождении и принадлежности этих материалов и документов, откуда они извлечены и, соответственно, можно ли им верить и использовать, кто их авторы, скрывающиеся за псевдонимами. И в связи с этим возникает довольно много вопросов, на которые нередко трудно ответить. Так или иначе, автор попытался проверить, когда и из каких источников, архивов или иных хранилищ извлечены публикуемые документы и, учитывая их оригинальность и высокую степень секретности, получить ответ на вопрос, кто помог Млечину получить их. Расследование автора помогло получить ответы на некоторые из этих вопросов. Основная часть используемых документов, прежде всего материалы допросов бывших сотрудников советской разведывательной резидентуры в Париже, очевидно, извлечены из их следственных дел. Дело в том, что в конце 80-х годов, в условиях так называемой «перестройки», прокуратура и сотрудники КГБ активно занимались изучением следственных дел в ходе развернувшегося процесса реабилитации лиц, осужденных в советский период. Поэтому подобные материалы были доступны и, особенно при наличии связей и рекомендаций, с ними можно было ознакомиться, что, видимо, и удалось сделать Л.М. Млечину. Автору этих строк также довелось знакомиться с подобными материалами (следственными делами), но главным образом в региональных архивах КГБ.

Млечин ссылается на то, что ему удалось ознакомиться с личными делами таких ценнейших агентов советской разведки в эмигрантской среде, как генерал Н.В. Скоблин и С.Н. Третъяков, и с хранящимися там материалами и отчетами работавших с ними советских разведчиков, таких, например, как Л.М. Шпигельглаз и М.В. Григорьев. Кстати, удивительно, но Млечин пишет фамилию первого как Шпигельсглас, в то время как его настоящая фамилия — Шпигельглаз. И это странно, ибо Млечин ссылается, что работал с его документами. При этом в одном случае Млечин (касаясь дел Скоблина и Третьякова) указывает архив КГБ, а в другом случае — архив внешней разведки. Всё это вызывает серьезные сомнения. Дело в том, что личные дела агентов не подлежат выдаче для ознакомления, и тем более лицам, не являющимся сотрудниками спецслужб. Мог ли получить их Млечин — остается серьезным вопросом. Если все-таки да, то это может объясняться тремя обстоятельствами: общей ситуацией «демократизации и гласности», рассекречивания и публикации в финале советского времени и в ранний постсоветский период многих ранее сугубо секретных материалов; той ситуацией развала и безответственности в советских спецслужбах и, в известной степени, в их архивах, которая царила в канун распада СССР и после такового, что позволяло знакомиться с такими документами, которые ранее считались сугубо секретными; наконец, наличием серьезных связей и знакомств указанного журналиста с высокопоставленными лицами КГБ (а таковые у него, как доводилось слышать автору, действительно были).

Ряд документов и материалов, приводимых в публикациях Л.М. Млечина, действительно очень интересны, в первую очередь тексты телеграмм сотрудников парижской и ряда других советских разведывательных резидентур в Москву и телеграмм из Центра указанным адресатам. Но они, как и другие документы и материалы, требуют тщательной проверки на достоверность, сопоставления с другими источниками. Поэтому, используя документы из тех или иных изданий Млечина, автор, во-первых, тщательно сопоставлял их друг с другом. Подобная проверка и сопоставление документов и материалов, публикуемых Млечиным в книге «Сеть. Москва — ОГПУ — Париж» и в брошюре «“Фермер” сообщает из Парижа», выявила, во-первых, что в ряде случаев их тексты не идентичны и существенно различаются, а во-вторых, одни и те же документы приписываются разным людям. Автор будет указывать на ряд подобных случаев в дальнейшем в основном тексте или в сносках книги. В ряде случаев документы, приводимые Млечиным со ссылкой на псевдоним разведчика, публикуются в других источниках с указанием его фамилии. Наконец, проводя подобную источниковедческую работу, автор обязательно сопоставлял те или иные оценки и факты, приводимые в текстах телеграмм советских разведчиков или в материалах их допросов с теми реальными процессами, которые происходили в эмиграции, и в первую очередь в ее военных кругах и в РОВС. Дело в том, что, как уже указывалось выше, он опубликовал серию книг и немало документов по истории российской военной эмиграции. Поэтому такая сверка была возможна и необходима, учитывая тот факт, что в материалах (телеграммах, донесениях, отчетах) советских спецслужб было много неточной или не вполне корректной информации, особенно это касалось имен, занимаемых должностей, конкретных эмигрантских организаций, их реальной жизни и взаимоотношений друг с другом. Поэтому все это учитывалось в ходе источниковедческой работы при подготовке и написании текста настоящей книги.

В ряде случаев у автора этих строк возникало ощущение известной беллетризированности материалов допросов разведчиков, приводимых Млечиным в книге «Сеть. Москва — ОГПУ — Париж». К тому же Млечин указывает в предисловии, что в его распоряжении оказались материалы личных дел трех агентов советской разведки, которые работали перед войной в Париже, а в книге приводит материалы допросов четырех человек: «Андрея», «Николая», «Афанасия» и «Сильвестрова». Но «Сильвестров», он же бывший капитан П.Г. Ковальский, как признает сам Млечин, был арестован в Ворошиловграде в 1937 году и репрессирован там же. Поэтому его показания местному следователю относятся к значительно более раннему периоду, чем материалы допросов в Москве разведчиков, работавших в Париже. К этому времени Ковальского уже давно не было в живых. Материалы его допросов могли быть извлечены только из следственного дела, которое велось в Ворошиловграде, если таковое поступило по запросу в Москву. Но на это Млечину следовало указать.