Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

Сохранилась рекомендация, датированная 30 июня 1919 года, которую дал Глобачеву начальник штаба Корпуса жандармов до 1917 года, а в годы Гражданской войны начальник Военного управления Вооруженных сил Юга России генерал-майор В.П. Никольский. Он указывал, что знает Глобачева с 1913 года, и тот работал у него с января 1918 года в организации Правого центра и принес огромную пользу в борьбе с большевиками. Он организовал прекрасную разведку даже непосредственно у Урицкого (который возглавлял тогда Петроградскую ЧК). Отмечалось, что некоторые добытые им сведения были представлены генералу М.В. Алексееву. Затем Глобачев давал ценные сведения английской контрразведке (через Ревель). Его работа вызывала беспокойство немецкой контрразведки, и он бежал в Киев, где занимал канцелярскую должность в департаменте Державной Варты, а затем был заведующим контрразведкой контрреволюционной добровольной дружины генерала Кирпичева. Здесь он вел борьбу с петлюровщиной в пользу Добровольческой армии. После переворота Петлюры вынужден был перейти на нелегальное положение {313} . Добавим, что затем Глобачев служил в полиции в Одессе, в главном управлении снабжения Вооруженных сил Юга России, а с ноября 1919 года был начальником Одесского морского контрразведывательного района.

В 1920 году Глобачев выехал в Константинополь, и следующая его характеристика принадлежит уже военному агенту российского посольства в Константинополе генерал-майору Г.Г. Черткову и датируется 30 июня 1923 года. В его приказе указывалось, что генерал Глобачев, работавший у него с 7 апреля 1920 года, сначала начальником паспортного отдела, а затем помощником, вскоре покинет учреждение по сокращению штатов. Глобачев характеризовался как талантливый офицер с высокими моральными качествами, который использовал свой богатый опыт работы на прежних должностях для защиты русских беженцев от нападок предателей и злонамеренных элементов {314} .

А сейчас обратимся к письму, которое генерал А.М. Драгомиров направил Глобачеву из Парижа в США с предложением принять участие в деятельности РОВСа и разделить с ним и Миллером бремя работы. Автор письма высказывал надежду на возможность использования его богатого опыта. Далее в письме оговаривались условия переезда и устройства Глобачева с семьей в Париже. Ему направлялся чек на 350 долларов, что позволяло купить два места во втором классе с дополнительными расходами до Парижа. Но так как семья Глобачева состояла из пяти человек, то, не имея возможности обеспечить всех, указывалось на возможность более дешевого способа переезда, в крайнем случае третьим классом. В Париже приглашаемый генерал должен был получать две тысячи франков, что позволяло, указывал Драгомиров, достаточно экономно прожить двум человекам, а достичь полного благополучия возможно было лишь в случае работы всех членов семьи. Констатируя трудность квартирного вопроса в Париже, автор письма указывал, что первые 2–3 дня Глобачев сможет жить в гостинице, лучше на правом берегу, в районе больших бульваров, а потом устроиться более дешево. В этом он обещал помочь ему {315} . Добавим, что Глобачев принял это приглашение и переехал в Париж, где до мая 1934 года возглавлял контрразведывательную службу РОВСа.

Характеризуя развитие ситуации в сфере, руководимой генералом Драгомировым, генерал Миллер писал 24 августа 1930 года в Болгарию своему заместителю и начальнику III отдела РОВСа генералу Абрамову о том, что тот знакомится с делом и подбирает понемногу нужных людей. «Надеюсь, в ближайшее время дело пойдет энергично, как того требуют обстоятельства в России», — добавлял председатель РОВСа. Вместе с тем он добавлял о неладности его отношений с генералом Шатиловым, возглавившим I отдел Союза, которому он, как уже упоминалось, первым предлагал возглавить работу на Россию {316} . Действительно, материалы доверительной переписки руководителей и видных деятелей РОВСа свидетельствуют о нараставшей напряженности во взаимоотношениях генералов Миллера и Драгомирова, с одной стороны, и Шатилова — с другой.

Об изменении отношения к нему в худшую сторону председателя РОВСа жаловался в письмах тому же Абрамову в сентябре и октябре 1930 года и сам Шатилов. Он указывал, что к нему недоброжелательно относится окружение Миллера, а отсюда и он сам, и считал, что его подставляют. Шатилов полагал это незаслуженным, ибо он много сделал для выдвижения и укрепления положения Миллера {317} .

Отказавшись ранее от руководства работой «по связи с Россией», он ревностно наблюдал сейчас за деятельностью генерала Драгомирова и с обидой писал Абрамову 3 октября, что тот указывает ему, что надо ближе подойти к офицерству. Оценивая же самого Драгомирова, он добавлял, что тот, по-видимому, своей работы не начинал. Но на днях к нему прибыл из Америки рекомендованный ему генералом Лукомским для контрразведывательной работы генерал Глобачев. Шатилов указывал также, что в распоряжение Драгомирова переходит и Трубецкой со своей канцелярией. Это, по мнению автора письма, означало усиление позиций генерала Стогова, который превращался в начальника как военной, так и гражданской канцелярии с расширением штата, и он постепенно создавал себе положение начальника штаба и все больше влиял на генерала Миллера {318} .

Развивая эту тему в письме Абрамову 6 октября, Шатилов информировал его также о том, что несколько дней назад у него был Закржевский, который произвел хорошее впечатление. Правда, он добавлял, что осведомленность его небольшая, и ему надо побольше знакомиться с настроениями нашего офицерства. «Его освещение могло бы очень мне пригодиться, — указывал Шатилов. — Я мог бы ему сообщить ряд сведений — для разбора в общей обстановке его наблюдения и работы». «Однако я полагал бы желательным связать его с Глобачевым», — продолжал делиться своими размышлениями указанный автор. — Я — сторонник централизации и полагал бы нужным усилить Глобачева такими работниками, как Закржевский». «Нет ли препятствий с твоей стороны» {319} , — спрашивал он Абрамова.

Строки указанного письма любопытны с той точки зрения, что в них идет речь о налаживании сотрудничества между создаваемой контрразведывательной службой Глобачева и так называемой «Внутренней линией» РОВСа. Об этой секретной службе Союза и ее деятельности на протяжении вот уже многих десятилетий идет активная дискуссия. Автор этих строк писал о ней в книге, посвященной борьбе российской военной эмиграции и советских спецслужб в 20-е годы, а еще ранее в монографии «Солдаты на чужбине» {320} . Создана «Внутренняя линия» была, по одним данным, в первой половине указанного десятилетия, а по другим — все-таки позднее, в 1926 или 1927 году. Инициативу ее образования связывали с именем генерала Кутепова. Местом становления и центром деятельности «Внутренней линии» РОВСа стала Болгария.