Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

Существует версия о том, что разорение Русского Обще-Воинского Союза стало умелой операцией советской разведки, которая, зная о трудном положении шведского спичечного короля, убедила через подставных лиц руководство РОВСа вложить все деньги в это предприятие. Эту операцию во многом связывают с именем В.П. Богговута-Коломийцева, который в период пребывания в эмиграции был в Софии одним из организаторов и руководителей «Союза возвращения на родину», занимался бизнесом и поддерживал связи с советскими представителями. Он обвинялся и в связях с советскими спецслужбами. Богговут-Коломийцев несколько лет представлял в Париже интересы И. Крегера, и его связывали с гибелью последнего. По существующей версии именно он, являясь якобы советским агентом и зная тяжелое положение дел шведского миллионера, способствовал через третьих лиц помещению денег РОВСа именно к Крегеру, и в результате деньги организации рассеялись как дым {340} .

Ряд авторов называет в связи с этой историей имя брата председателя РОВСа — Карла Миллера, который в годы Гражданской войны был финансовым и торговым агентом колчаковского правительства в Японии. Он поддерживал связи с бывшим военным агентом в Японии М.П. Подтягиным. И, согласно существующей версии, именно бывшие колчаковские деньги, которые высудил в конце 1929 года этот генерал и направил Кутепову (но попали они уже к генералу Миллеру), были вложены последним в акции корпорации Крегера. Но якобы через агентуру ОГПУ К.К. Миллеру была подсказана идея, которой он и поделился с братом, вложить в компанию Крегера все основные активы РОВСа, что и вылилось в названную выше сумму финансовых потерь {341} .

Но современный московский исследователь О.В. Будницкий высказывает сомнение, что осторожный и опытный К.К. Миллер мог посоветовать брату, образно говоря, вложить все яйца в одну корзину. Если же это все-таки имело место быть, то объяснялось надеждой на успешную рыночную конъюнктуру, но не было операцией ОГПУ. Будницкий приводит и мнение зарубежного историка П. Робинсона, который полагал, что все было прозаичнее. Деньги, поступившие от Подтягина, были переведены в доллары и хранились в американских банках. Но в результате финансового кризиса доллар упал на 40%, что и привело к огромным потерям {342} .

Добавим, что представители советских спецслужб и их современные российские преемники никогда не признавали официально версии о том, что разорение РОВСа стало результатом операции, проведенной чекистами, и не комментировали эту тему.

Тем временем даже немногочисленные акции по заброске агентов РОВСа в СССР в большинстве своем заканчивались неудачей. В 1930 году погиб в бою с пограничниками член кутеповской Боевой организации Ю.П. Поляков. В сентябре 1931 года генералом Харжевским в СССР через Польшу были заброшены чины РОВСа, также входившие в Боевую организацию Кутепова, штабс-капитан А.А. Потехин (именуемый в ряде источников помощником начальника этой организации) и Д.Ф. Потто для осуществления теракта в отношении руководителей ВКП(б). Но советская разведывательная резидентура в Париже информировала Центр о переходе ими 1раницы, и они были арестованы чекистами на третий день пребывания в Москве, 22 сентября 1931 года. По чекистским источникам, в задачу Потехина входила также подготовка базы и службы наблюдения за прибытием в Москву нескольких террористических групп. 8 апреля 1932 года, по сообщению заместителя председателя ОГПУ В.А. Балицкого, было принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о белогвардейцах-террористах. Для решения вопроса о них была создана комиссия в составе Молотова, Сталина, Ворошилова, Крыленко, Крестинского и Балицкого. Потехин и Потто были расстреляны в марте 1933 года в соответствии с постановлением Коллегии ОГПУ {343} .

Органами ОГПУ был задержан в 1931 году и расстрелян еще один эмиссар кутеповской организации — Я.Л. Огарев, которого считали причастным к попытке покушения на Сталина. Отрывок из его показаний после ареста приводится в приложениях настоящей книги. В конце 1931 года в СССР, по чекистским источникам, был арестован агент РОВСа князь Лобанов-Ростовский. В начале 30-х годов погиб во время похода в СССР еще один член этой организации, М. Занфиров. Все это приводило и к осложнению отношений эмигрантских центров со странами, через которые осуществлялась заброска террористов в СССР, и их спецслужбами, например, с Польшей, периодически прерывавшей оказание помощи и снабжения разведывательно-диверсионной организации генерала Харжевского, действовавшей против СССР через нее.

11 августа 1932 года генерал Миллер проинформировал генерала Абрамова о неудовлетворительных результатах конспиративной активной работы, порученной генералу Харжевскому, за два последних года. Напомним, что он отвечал за работу «по связи с Россией» на западном направлении. Правда, добавлял председатель РОВСа, он «пока не отставлен А.М.» (Драгомировым. — В.Г.). Согласно же советским источникам, Харжевский приглашал в 1932 году в Прагу из Софии капитана Фосса для переговоров об активизации террористической деятельности против СССР {344} .

В целом же ситуация в РОВСе в Чехословакии, где жил и работал Харжевский, носила в это время конфликтный характер. В эпицентре конфликта находились, с одной стороны, начальник VI отдела РОВСа в Чехословакии генерал Н.А. Ходорович, а с другой — генерал В.Г. Харжевский и галлиполийцы, т.е. чины Галлиполийского общества в этой стране. Последние называли Ходоровича противником активности и даже именовали его «мертвым». Выезжавший туда по поручению председателя РОВСа генерал А.П. Архангельский доложил, что «склеить их отношения невозможно», и чем раньше убрать от руководства отделом генерала Ходоровича, тем лучше. В этой связи Миллер не исключал и возвращения Харжевского, который пока не получил отставку от своей прежней деятельности. Вместе с тем он вновь повторил свою мысль о том, что совмещение двух родов деятельности (т.е. легальной и конспиративной. — В.Г.) считает невозможным и вредным. РОВС стал зарегистрированной легальной организацией и это, по мнению его председателя, было уже принципиально недопустимо. О Харжевском же, указывал Миллер, уже столько опубликовано, что стоит вопрос, сможет ли он быть полезен дальше в своей работе. «Во всяком случае, думаю, не в Чехословакии», — добавлял председатель РОВСа.

Тем не менее Харжевский и далее продолжал работать на прежнем поприще в этой стране. А 20 августа 1933 года генерал Миллер в письме Абрамову просил его полнее написать о деятельности Харжевского и о том, как он соприкасается с Фоссом. Последний, напомним, руководил работой «Внутренней линии» в Болгарии. И председатель РОВСа просил Абрамова узнать мнение Фосса по указанному вопросу {345} .