Кирилл Кобрин - Средние века [очерки о границах, идентичности и рефлексии]

Ibid. Р. 31.

О средневековом концепте «Востока» см.: Райт Дж.К. Указ. соч. С. 210—211.

The History and Topography of Ireland. P. 53—56.

Ibid. P. 57—91. Этот вопрос превосходно проанализирован у Бартлетта: Bartlett R. Op. cit. Р. 103—122.

The History and Topography of Ireland. P. 92—93.

Ibid. P. 99-100.

Ibid. P. 106.

Ibid. P. 102—103.

См., например: Ibid. P. 106. Автор клеймит грех инцеста, говоря, что ирландцы, взяв себе в жены вдов своих братьев, следуют Ветхому Завету.

Ibid. Р. 125.

Ibid. Р. 124.

Ibid. Р. 31—32.

Ibid. Р. 32.

The Journey through Wales. P. 203.

Ibid. P. 117—118.

Richter M. Gerald of Wales: A Reassesment on the 750 Anniversary of His Death. P. 382; Conway Davies J. Giraldus Cambrensis. 1146—1946. P. 100.

Ibid. P.211.

Ibid. P.211—213.

Ibid. P. 255.

Ibid. P. 245—246.

Ibid. P. 265.

Ibid. P. 264.

Ibid. P. 265.

Англию после нормандского завоевания ряд исследователей считают (и не без основания) «империей». См., например: 1е Patourel J. The Norman Empire.

The Journey through Wales... P. 268.

Ibid. P. 271—273.

Ibidem.

Said E.W. Orientalism. N.Y., 1994.

Ibid. P. 32.

Ibidem.

Ibid. P. 32. Совершенно очевидно, что почти всем своим теоретическим багажом Саид обязан Мишелю Фуко.

Ibid. Р. 34.

Ibid. Р. 35.

Ibid. Р. 36.

Gerald of Wales. The Journey Through Wales. P. 126.

Ibid. P. 36—39.

Истории валлийской Марки в целом (и Гламоргана, в частности) посвящено множество работ; называю здесь самые общие: Davies R.R. Kings, Lords and Liberties in the March of Wales, 1066—1272 // Transactions of the Royal Historical Society, 5-th series, 1979. Vol. XXIX. P. 41—61; Davies R.R. Frontier Arrangements in Fragmented Societies; Edwards J.G. The Normans and the Welsh March.

Davies R.R. Kings, Lords and Liberties. P. 273.

Ibid. P.470.

Кажется, лучшая до сих пор биография Иоанна Безземельного: Warren W. L. King John. London, 1964.

Помимо глав в работах Венди Дэвис и Риса Дэвиса, посвященных валлийской церкви в Средние века, см.: A History of The Church in Wales / Ed. by D. Walker. Cardiff, 1990.

Davies R.R. Kings, Lords and Liberties. P. 183.

Gerald of Wales. Op. cit. P. 15—16.

Самая исчерпывающая на сегодняшний день биография Ричарда I: Gillingham J. Richard I. London, 1999.

Цит. по: Bartlett R. The Making of Europe: Conquest, Colonization and Cultural Change, 950—1350. Harmondsworth, 1993. P. 197.

Цит. no: Bartlett R. The Making of Europe. P. 198.

Ibid. P. 199.

Gerald of Wales. Op. cit. P. 29. О языковой ситуации в средневековом Уэльсе см.: Richter М. Sprache und Gesellschaft in Mittelalter. Stuttgart, 1979; Smith L.B. The Welsh Language before 1536 // The Welsh Language before the Industrial Revolution. Cardiff, 1997; Pryce H. Lawbooks and Literacy in Medieval Wales // Speculum. 2000. Vol. 75. P. 29—67; Фалилеев А. Круг чтения в условиях многоязычия: Уэльс в конце XIV в. // Новое литературное обозрение. 2004. Т. 68.

Bartlett R. The Making of Europe. P. 201.

О деятельности английских колонизационных властей в средневековой Ирландии см. соответствующие разделы в: Walker D. The Normans in Britain; Richter M. Medieval Ireland: The Enduring Tradition.

Smith L. The Statute of Wales, 1284 // The Welsh History Review. 1980. Vol. X. № 2. P. 127—153.

Bartlett R. The Making of Europe. P. 206.

Ирландия, действительно, представляет собой уникальный случай юридической и лингвистической дискриминации местного населения. После появления на острове англо-нормандцев в 1171 г. во всех здешних королевских владениях власти вводили то же законодательство, которое действовало и в Англии. До смерти Иоанна Безземельного речь шла только о владениях короны, однако потом действие Common Law начали распространять на всю Ирландию. В XIII в. корона пыталась строго следить за этим процессом. Но, на самом деле, действие английского права имело отношение только к поселенцам, а не к ирландцам. Именно по поводу такой дискриминации жаловались ирландские вожди в письме римскому папе в 1317 г. Там говорится, что любой не-ирландец может подать жалобу в суд на ирландца, но не наоборот. В результате, местное население Ирландии — в глазах английской правовой системы — было юридически неполноценным. Не говоря уже о том, что ирландцы не имели права на «вдовью часть наследства», права составлять завещание; формально за убийство ирландца колонисту не полагалась никакого наказания. Впрочем, в последнем случае в силу вступал уже другой механизм. За убитого мог быть выплачен штраф — лорду убитого. Здесь мы видим вторжение ирландского права (подобного рода выплата, «вергельд», известна всем «варварским правдам»). Такая эрозия английского Common Law объясняется довольно просто — за пределами зон английского контроля (да иногда и внутри них) в Ирландии господствовали местные правовые обычаи. См.: Bartlett R. The Making of Europe. P. 214—215.

В Шотландии — особый случай, здесь новые церковные порядки вводили сами местные короли: Barrow G.WS. Kingship and Unity. P. 69—93. Очень важная работа по церковному праву в средневековом Уэльсе: Pryce Н. Native Law and the Church in Medieval Wales. Oxford, 1993.

Ле Гофф Ж. Интеллектуалы в Средние века. СПб., 2003.

О проблеме национальной идентичности в Уэльсе и на валлийской Границе: Davies R.R. The Peoples of Britain and Ireland 1100—1400 I. Identities // Transactions of The Royal Historical Society. 6 thseries. 1994. Vol. IV. P. 1—20; Davies R.R. The Peoples of Britain and Ireland 1100—1400 II. Names, Boundaries and Regnal Solidarities // Transactions of The Royal Historical Society. 6 thseries. 1995. Vol. V. P. 1—20; Davies R.R. The Peoples of Britain and Ireland 1100—1400. III. Laws and Customs // Transactions of The Royal Historical Society. 6 thseries. 1996. Vol. VI. R 1—23; Davies R.R. Frontier Arrangements in Fragmented Societies; Walker D. Cultural Survival in an Age of Conquest.

Канторович Э.Х. Два тела короля. Исследование по средневековой политической теологии / Пер. с англ. М.А. Бойцова и А.Ю. Серегиной. М.: Изд-во Института Гайдара, 2014. — 752 с.

Далее страницы из этого издания будут указываться в самом тексте в скобках.

Эксле О.Г. Немцы не в ладу с современностью. «Император Фридрих II» Эрнста Канторовича в политической полемике времен Веймарской республики // Одиссей’1996. М., 1996. С. 223.

Оно является еще одним наглядным опровержением разговоров о безнадежности ситуации в русском академическом книгоиздании. Переводческая и редакторская работа М.А. Бойцова и А.Ю. Серегиной — образцовая.

На русском языке подробное описание отношений между Канторовичем и Георге, а также общий анализ идей этого кружка — в предисловии к «Двум телам» и цитировавшейся статье О.Г. Эксле.

Есть еще один пункт сходства, очень важный, но, за неимением места, я не буду его здесь подробно обсуждать. Классические произведения европейского литературного модернизма обычно упрекают, в лучшем случае, в «скуке», в худшем — в «нечитабельности». «Улисс» или «В поисках утраченного времени» неприлично не читать, но, на самом деле, мало кто их осилил (и мало кто в этом признается). Как мы видим, то же произошло с «Двумя телами короля» («Фридриха» читали много, но и «Портрет художника в юности», а особенно «Дублинцы» — книги широко читаемые). В то же время, никто не может упрекнуть Кафку или Джойса в том, что они «плохо и скучно пишут». Скука, нечитабельность, равнодушие к аудитории, стремление отказаться от внешних коммуникаций есть важнейшая сознательная черта европейского модернизма. Сегодняшняя слава «Двух тел короля» очень похожа на известность, к примеру, «Замка» или “Finnegans Wake”. Я бы назвал две причины этой славы. Первое — персональная история автора, ибо все, что связано с поведением немецких интеллектуалов в 20—30-е гг. по понятным причинам вызывает неиссякающий интерес. Второе — тема власти. Власть и ее анализ становится важнейшей темой постструктурализма, в частности, в силу того, что до этого процветала «историческая антропология» анналистов, которую сама по себе власть интересовала мало (и это при том что библия анналистов — блоковские «Короли-чудотворцы»), Анналистов занимал отдельный человек, их притягивало социальное, их привлекали «процессы большой длительности», наконец, анналистов интересовала история идей, но почти исключительно применительно к обществу. Анналы и их союзники, по сути, были очень демократическим, левым, связанным с марксизмом, в то же время — национально-ориентированным (у французов) проектом гуманитарного знания. Только Филипп Арьес составляет им исключение. Канторович же является полной противоположностью анналистам — правый консерватор, мистик, равнодушный к социальной истории, сосредоточенный на власти и особенно — на фигуре и статусе ее носителя. В каком-то смысле, он равнодушен и к «историзму» как таковому; М. Бойцов отмечает в предисловии: Канторовича критиковали за подход к используемым им историческим документам, в котором не было места для конкретного контекста их создания. Тут уместно задать вопрос, отчего в 70-е—80-е гг. прошлого века такой подход и такой интерес к власти вдруг стали столь важны для континентальной Западной Европы, прежде всего, для Франции? Наконец, как верно отмечает М. Бойцов (С. 55), в моде на эту книгу Канторовича еще много от увлечения «телом» и «телесным» во французской мысли того времени. Любопытно, что этот интерес происходит из контекста совершенно Канторовичу чуждого, являясь явным следствием мая 1968 г. и «сексуальной революции».