Иоганн Дройзен - История эллинизма [В 3 томах]

Я здесь прерываю изложение сирийских событий, оттого что после удачной борьбы с Молоном и Александром начинается новая фаза. Антиох сверг с себя зависимость от Гермия, сам захватил бразды правления и с таким решительным успехом, что Селевкидово владычество в короткое время восстало с новою энергией, чему немало способствовали также совершившиеся при дворе и в царстве Лагидов перемены.

Мы не в состоянии проследить во всей подробности за взаимными отношениями между событиями в Греции и Сирии; однако, в решительный момент эти отношения не ускользают от внимательного наблюдателя.

Мы видели, что Антигон в августе истекшего года (222 г.) уже распустил свои рати. С падением Мегалополя обнаружилось, что Ахейский союз был бессилен без македонского пособия. И в самом деле, Клеомен опять несколько оправился; благодаря добыче из Мегалополя и с области, а еще более субсидиями и подвозу из Александрии спартанский царь мог приняться за дело с новыми силами; заняв разные проходы Лаконии, он в кампанию наступившего года мог вывести в решительный бой 20000 человек; в том числе было 6000 наемников; надо полагать, что область Лакония на эту войну выставила всего около 14000 воинов. [102]Для того, чтобы оценить эти усилия и их последствия, надо вспомнить, что область тогдашней Лаконии занимала пространство величиною не вполне в 90 квадратных миль, и что этолийское нашествие, а затем многолетняя война, в особенности первая неудавшаяся попытка с Мегалополем нанесли стране великие утраты. Во Франции во время революционных войн при первом поголовном ополчении оказалась под ружьем 1/25 всего населения; на войну с 1813 года восточная Пруссия до Вислы при населении около 900 000 душ выставила под ружье 38 000 человек, и Гнейзенау в письме к графу Мюнстеру писал: "Это ужасно много для лишенной фабрик, исключительно земледельческой провинции". Подобные отношения нельзя, конечно, применить так прямо к Лаконии; но не подлежит сомнению, что Клеомен потребовал от своей страны несравненно большие жертвы. [103]При таких напряжениях край без сомнения тяжко страдал; вследствие поступления на военную службу периэков и илотов земледелие лишилось чрезвычайного количества рук, а этолийское нашествие и без того уже сократило рабочие силы страны. Надо принять еще в расчет, что при таких условиях Лакония могла продовольствоваться только путем подвоза; понятно поэтому, что благодаря лишь египетскому союзу оказалось возможным продолжать войну, с тех пор как пришлось перенести ее в Лаконскую область. [104]

Пробыв, начиная с лета 222 и до наступления лета 221 года, без всякого деда в Аргосе со своими наемниками, Антигон вступил в переговоры с Александрией для того, чтобы расстроить упомянутый союз. Его нисколько не беспокоило то, что Клеомен с наступлением весны предпринял внезапный набег на аргосскую область, что городское население роптало ввиду опустошения их засеянных полей, тогда как Антигон со своими наемниками не отважился даже на вылазку. Он, конечно, был уже вполне уверен в удаче своих переговоров в то время, когда его и союзные войска готовились к новой кампании. [105]

Об этих переговорах Полибий упоминает только мимоходом; он говорит о преувеличенных показаниях Филарха относительно мегалопольской добычи; и по словам того же Филарха за десять дней до решительной битвы к Клеомену явилось египетское посольство со следующим заявлением: царь не станет более высылать никакого пособия и советует ему примириться с Антигоном. Клеомен, однако, решил отважиться на битву, пока эта весть не успела еще распространиться в его войске: ему не было никакой возможности продолжать войну собственными средствами, вся его надежда основывалась на поддержке со стороны Египта. [106]Полибий противоречит не этому показанию Филарха, а только относительно мегалопольской добычи; следовательно, упомянутое посольство и вместе с тем, надо полагать, последствия македонских переговоров подтверждаются авторитетом Полибия.

Однако, каким же образом Антигону удалось побудить египетский кабинет предать на жертву Клеомена? Мы видели, что в истекшем году Селевкидово владычество в Малой Азии было блестящим образом восстановлено Ахеем; союзник Египта, Аттал, был оттеснен; владения самого Египта ограничились Эфесом и Самосом; мы должны предположить, что завоеванная Антигоном за шесть лег тому назад Кария все еще находилась во власти македонян. С наступлением весны 221 г. по настоянию Гермия предпринята была келесирийская экспедиция. Победоносный Ахей угрожал, вероятно, последним владениям Лагидов в Малой Азии, Эфесу, Ликии, Памфилии. Ввиду такого опасного положения невозможно было, как казалось, из Александрии отстоять фракийские берега, если Антигону вздумается напасть на них из Македонии. Если при таких обстоятельствах предложения македонского царя существенно облегчали Египет, то они же и могли побудить к значительным уступкам в отношении эллинских дел, а именно к преданию на произвол Клеомена. По позднейшим известиям оказывается, что Кария опять перешла к Египту. Надо полагать, что Антигон теперь именно возвратил ее с условием, чтобы Птолемей Эвергет лишил спартанцев своей поддержки. Мы не знаем, какие соображения побуждали Антигона уступить Карию: может быть, весть об угрожавших вес более и более успехах Молона на Тигре, которые препятствовали Сирии с настойчивостью нападать на Египет; или - опасения, что Ахей впоследствии воспользуется своей властью в Малой Азии, с тем чтобы основать там самостоятельную державу и без сомнения вступить в союз с Египтом, вследствие чего невозможно будет удержать за собой Карию, - а может быть, Антигон ясно сознавал, что могущество Македонии должно быть основано на полном владычестве в Греции, и что эти соображения должны преобладать над остальными. Мы с полной уверенностью можем подтвердить только то, что всеобъемлющий взор Антигона не только верно постигал запутанные западные дела, но принимал также в расчет и восточные. Никто уже не сомневался в том, что предстояла борьба Рима с Карфагеном; а если вспомним о Керкире, Аполлонии, Диррахии, вообще о положении иллирийского берега, в том виде, как оно сложилось в течение последних восьми лет, то убедимся, наконец, что Македония принимала уже участие в римской политике. Антигон обратил свое внимание также на эту сторону, доказательством чему служит заключенный им в то самое время союз. Римляне, как было уже упомянуто, поручили Деметрию Фаросскому династию над большей частью иллирийских племен, тогда как царица Тевта именем состоявшего под ее опекою пасынка Пинна удержала за собою лишь небольшую часть прежних владений. Во время войны римлян с галлами (225-223) Деметрий находился уже в более независимом от них положении; Антигон заключил с ним союз; и 1600 иллирийцев с Деметрием во главе двинулись на войну 221 года в Пелопоннесе.