Иоганн Дройзен - История эллинизма [В 3 томах]

Дарий со своей стороны, хотя и долгое время ожидал прибытия македонян и удалил с дороги в обширной равнине всякое препятствие, до терновых кустов и отдельных песчаных холмиков включительно, [32]которые могли бы помешать бурной атаке полчищ его конницы или бегу боевых колесниц, был, однако ж, несколько встревожен вестью о близости Александра и крайне быстрым отступлением своего авангарда под предводительством Мазея; но персидский царь скоро нашел успокоение и веру в себя в гордой уверенности своих сатрапов, которой не нарушали больше слова непризнанного предостережения, в бесконечных рядах своего войска, перед которыми никакой Харидем или Аминта не осмелился бы отдать слишком справедливого предпочтения плотной кучке македонян, и наконец в своих собственных желаниях, которые так охотно считают свое ослепление за здравый смысл и охотнее слушают самоуверенные слова льстецов, чем серьезные указания на случившиеся уже события; его вельможам нетрудно было убедить его, что при Иссе он был побежден не неприятелем, но недостатком места; теперь достаточно места для воинственности его сотен тысяч, для кос его боевых колесниц и для индийских слонов; теперь настала пора показать македонянам, что значит персидская армия. Тут-то утром 30 числа на лежащей к северу гряде холмов показалось наступавшее в полном боевом порядке македонское войско; ожидали, что оно тотчас же пойдет в атаку; персидские народы тоже выстроились в боевой порядок на обширной равнине.

Атаки не последовало; видно было, как неприятель становился лагерем; только кучка всадников вперемежку с несколькими отрядами легкой пехоты спустилась с холмов, прошла по равнине и, не приближаясь к линии персов, возвратилась в лагерь. Наступил вечер; не замышлял ли неприятель ночного нападения? Персидский лагерь, не имевший ни вала, ни рвов, не мог бы служить защитой против нечаянного нападения; народы получили приказ, остаться всю ночь под оружием и в боевом порядке, а лошадей держать при себе оседланными подле сторожевых огней. Дарий сам ночью объезжал верхом ряды, чтобы своим видом и приветом придать мужества своим народам. На крайнем левом крыле стояли отряды Бесса, бактрийцы, даки и согдианцы; перед ними находилось сто колесниц с косами, а слева для их прикрытия была выдвинута тысяча бактрийских всадников и массагетские скифы, одетые в панцирь вместе с конем. Справа за Бессом следовали арахозяне и горные индейцы; [33]затем шла масса персов, состоявшая из конницы и пехоты, затем сузяне и кадусии, примыкавшие к центру. Этот центр заключал в себе, прежде всего, знатнейшие отряды персов, так называемых родственников царя, вместе с отрядом телохранителей яблоконосцев; по обеим сторонам их находились греческие наемники, остававшиеся еще на службе царя; затем в центре были также индийцы с их слонами, так называемые карийцы, потомки некогда переведенных в верхние сатрапии карийцев, мардийские стрелки из лука и перед ними пятьдесят вооруженных косами колесниц. Чтобы усилить центр, который так легко был пробит в битве при Пинаре, позади него были поставлены уксии, вавилоняне, прибрежные народы персидского моря и ситакенцы; состоя таким образом из двух и трех рядов колонн, он, по-видимому, был достаточно крепок и плотен для того, чтобы принять царя в свою середину. На левом крыле, сейчас же за мардийцами, стояли албаны и сакесины, затем Фратаферн со своими парфянами, гирканцами, тапуриями и саками, затем Атропат с мидийскими народами, за ними следовали народы Сирии по сю и по ту сторону вод, и наконец на крайнем левом крыле стояли конные народы Каппадокии и Армении, а перед ними пятьдесят вооруженных косами колесниц. Ночь прошла спокойно; возвратившись со своими эскадронами и с легкой пехотой с рекогносцировки поля битвы, Александр собрал около себя своих офицеров и объявил им, что на следующий день он думает напасть на неприятеля; он знает их мужество и мужество их войск, его испытала не одна победа; быть может, будет более необходимо сдерживать его, чем разжигать; пусть они, прежде всего, напомнят своим людям о том, чтобы они наступали молча, чтобы тем грознее раздалась во время атаки их боевая песня; они сами должны особенно позаботиться о том, чтобы тотчас замечать и исполнять его сигналы, чтобы движения совершались с быстротою и точностью; пусть они убедятся в том, что исход великого дня зависит от каждого; борьба идет теперь не за Сирию и Египет, но за обладание Востоком; теперь решится, кто должен господствовать. Его генералы отвечали ему громкими кликами ликования; затем царь отпустил их, и отдал войскам приказ ужинать и затем предаться покою. В шатре Александра находилось еще несколько приближенных, когда, как рассказывают, вошел Парменион и озабоченно сообщил о бесконечном множестве персидских сторожевых огней и о глухом шуме, доносившемся в тишине ночи; перевес сил врага, говорил он, слишком значителен, чтобы можно было решиться помериться с ним днем и в открытом бою; он советует напасть теперь ночью, ужасы ночи удвоят неожиданность и произведенную нападением суматоху. Александр, как говорят, ответил, что не желает красть победы. [34]Далее рассказывается, что вскоре после этого Александр прилег отдохнуть и спокойно проспал остальную часть ночи; уже было позднее утро, уже все было готово к нападению, недоставало еще только царя, наконец, старый Парменион вошел в его шатер и трижды должен был позвать его по имени, пока, наконец, Александр не оделся весело и быстро.

Утром 1 октября [35]македонское войско выступило из своего расположенного на высотах лагеря, где при обозе была оставлена фракийская пехота. Скоро войско стояло в равнине в боевом порядке; центр составляли шесть таксисов фаланги, по их правую руку находились гипасписты и восемь ил македонской конницы; к левой стороне фаланги, к таксису Кратера, примыкали всадники греческих союзников и фессалийская конница. Левым крылом предводительствовал Парменион, стоявший с фарсальской илой, сильнейшей из фессалийской конницы, на конце крыла. На конце правого крыла, с которым Александр хотел начать нападение, к царской иле примыкали часть агрианов и стрелков и Балакр с аконтистами. Так как при громадном численном перевесе неприятеля крылья его войска неизбежно должны были заходить за крылья македонян, а у главной атакующей колонны, которая должна была решать дело, можно было отнимать лишь столько сил, сколько безусловно требовало прикрытие тыла и флангов нападавшей боевой линии, то Александр позади крыльев своей линии справа и слева приказал сформировать по второй колонне, которые должны были, если бы неприятель стал угрожать линии с тыла, сделать поворот и образовав таким образом второй фронт; если же бы он напал на фланг, то они должны были в четверть оборота примкнуть под углом к линии. В резерве левого крыла находились фракийская пехота, часть союзных всадников под предводительством Керана, одрисские всадники наемников под предводительством Андромаха; на правом крыле были: Клеандр со старыми наемниками, половина стрелков под предводительством Брисона, агрианы под предводительством Аттала, затем Арет с сариссофорами, Аристон с пеонскими всадниками, а на крыле направо были выстроены снова навербованные греческие всадники под предводительством Менида, которые сегодня впервые должны были испробовать свое оружие на самом опасном месте.