Аркадий Шофман - История античной Македонии [в 2 частях]

Dem., XVIII.27, XIX.155 сл., 334; Aesch., II.90, III.82; Sсhaeffer , указ. соч., II.246.

Dem., XVIII.26-27, 30.

Демосфен настаивал на походе во Фракию, надеясь спасти там фракийские крепости, в которых имелись афинские гарнизоны. Другие, поддерживаемые Эсхином и Филократом, решили пойти обходом от Орея на Эвбею, а затем через Фессалию в Пеллу. В результате разногласий послы избрали для своего похода не прямой путь, а удлинили его в десять раз, притом некоторое время пробыли в Орее, затем направились в Македонию и в Пелле ждали почти 50 дней возвращения Филиппа из Фракии (Dem., XIX.155, 156).

Официальный прием афинских послов был очень торжественен. С македонской стороны присутствовали самые видные полководцы и знать. Речь Демосфена на этом приеме, по словам его противника, не заключала в себе ничего дельного, а была лишь преисполнена клеветы против других афинских послов и грубой лести Филиппу. То, что Демосфен расточал перед Филиппом лесть, что он не упомянул о поручениях, возложенных на него народом, а только «болтал вздор», плохо увязывается со всей последующей и предыдущей деятельностью Демосфена.

Как бы то ни было, Эсхин и Демосфен и здесь остались верными каждый своей партии: Эсхин считал возможным предоставить в распоряжение Филиппа фокидцев, Фермопилы и, следовательно, Грецию. Демосфен не затрагивал этого вопроса и, будучи не согласен с Эсхином, говорил только о делах, касавшихся непосредственных отношений Филиппа с Афинами.

См. Dem., XIX.323.

Dem., X, 63; см. Schaeffer , указ. соч., II, 298-312. Во всех греческих государствах, по мнению Демосфена, «оказался такой урожай предателей, взяточников и богопротивных людей, какого никогда еще не бывало прежде, насколько помнят люди» (Dem., XVIII.61). Демосфен обращает внимание греков на изменническую роль осведомителей Филиппа, которые «обо всех наших делах осведомляют его» (Dem., IV.18). Таких афинян, которые кичатся своей преданностью не отечеству, а Филиппу, «следует уничтожить, как злодеев, злой смертью» (Dem., VII.45).

В обвинительной речи против Эсхина он требовал от своего противника ответа за его незаконные действия, а именно за то, что делал ложные донесения, давал афинянам вредные для них советы, не исполнял как следует данных ему поручений, медлил, когда требовалось принятие энергичных мер (Dem., XIX.52-80). Обвинитель, явно преувеличивая преступления Эсхина, квалифицировал его как прекрасного и верного слугу Македонии и изменника Афинского государства (Dem., XIX.102-128).

Обвинения Демосфена Эсхин объявил жалкой клеветой, в которой нет и доли правды. В первой части речи, защищаясь, Эсхин подробно излагает историю первого посольства. Этот его рассказ о первом посольстве к делу собственно не имел отношения, так как обвинении Демосфена относились, главным образом, к периоду второго посольства. Это ослабляло защиту Эсхина.

Diod., XVI.59; Dem., XIX.58 сл.

Там же, XVI.55, 59; Aesch., II.140; Dem., XIX.59; Sсhaeffer , указ. соч., в. II, 213-280.

Собрание решило строго наказать фокидцев. Фиванцы требовали даже полного их уничтожения. Филипп этого мнения не разделял, так как не в его интересах было ослаблять одно государство за счет усиления других греческих государств.

Dem., XIX.65. В Фокиде было разрушено 22 города.

Diod., XVI.60; Paus., X.3.

Dem., XIX.327, см. Kaerst , I, 233.

В сущности, были виновны и афиняне, но Филипп не хотел их исключения; они лишь потеряли свое почетное право первыми вопрошать оракула. Эту честь передали Филиппу.

До сих пор амфиктиония не имела значительного политического влияния в Элладе. Она состояла из 12 племен, обитавших в Средней и Северной Греции. Ни Спарта, ни Афины не могли подчиниться решениям амфиктионии, представителями которой были наряду с ними многие незначительные общины. Спарта и Афины проводили политику, которая мало имела общего с интересами других членов амфиктионии. Более слабые города ограничивали свою деятельность самой работой на Дельфийский храм и не вмешивались в политику более сильных государств.

Dem., V.17-24.

Dem., XIX.111.

Эта речь Демосфена, посвященная сохранению мира с Филиппом, на первый взгляд не согласуется со всей враждебной по отношению к Македонии политикой оратора. На этом основании некоторые считают эту речь подложной. Однако для такого заключения у нас нет никаких доводов. Из содержания же самой речи совершенно не следует вывода о том, что эта речь противоречит политике Демосфена (Dem., V.13.17-24).

Dem., V.25.

Кацаров , указ. соч., стр. 191.

Такая политика велась еще до Филиппа. Так, во время Пердикки III афинский изгнанник Каллистрат был на службе в Македонии (Aristot., оек., II, 22), Пифон из Византии был на службе у Филиппа, который возлагал на него важные дипломатические миссии. Из Кардии был выписан Эвмен, ставший личным секретарем Филиппа, а затем Александра.

См. Polyaen, IV.2.16, Strab., VII, frgm. 36, Кöhler , Sitz. Bed. Axad. 1891, 485.

Niebur , указ. соч., II, 342.

Just., VII.6, VIII.5.7, Polyaen, IV.2.12. Керст не без основания предполагает, что смешение населения, характерное для восточных колоний Александра, имело свой прообраз в колониях Филиппа ( Kaerst , 1, 239).

Юстин говорит о гнетущем состоянии людей, возникшем в результате этого насильственного переселения. «Жалости достоин был вид всего этого, как будто все погибло. Всюду царила печаль и скорбь. Переселяемые бросали (последние) взгляды то на могилы своих предков, то на древние свои пенаты, то на дома свои, где сами они родились и где рождали детей, сокрушаясь то о себе, что дожили до этого дня, то о детях своих, что они не родились уже после него» (Just., VIII.5, 8, 10, 12).

Just., VIII.6.1.

Dem. VIII.44; Theophr., frgm, 212; Anoxim., VIII. Страбон сообщает (вероятно, на основании свидетельства Феопомпа), что Кабиле была заселена преступниками. Феопомп, действительно, говорил об одном городе во Фракии, по названию Понерополь, в котором Филипп поселил около 2 тыс. преступников, сикофантов, лжесвидетелей. Плиний считает, что этот город Понерополь был затем назван Филиппополем (Plin. Nat. hist., IV.11.18). Эти сведения о колонии преступников довольно сомнительны, так как едва ли можно предположить, что Филипп, который придавал большое значение владениям во Фракии, мог выбрать этот город, населенный разными преступниками, в качестве одного из опорных пунктов в этой области. Кажется более правдоподобным, что г. Понерополь есть вымысел Феопомпа, который часто рассказывал невероятные истории. Позднейшие авторы просто повторяли и комбинировали его известия.