Аркадий Шофман - Распад империи Александра Македонского

Кризис в Гифасисе ярко показал Александру его огромную зависимость от македонской армии. Создание антитагмы из восточных контингентов позволяло ему изменить соотношение сил в свою пользу. Созданная в промежутке между Гифасисом и Описом антитагма стала для царя новой и решительной армией. Между бунтарским поведением (тактикой) македонян и институтом антитагмы существовала тесная связь. Эта антитагма позволила дать понять македонянам, что отныне Александр мог обходиться без них. Полностью раскаявшихся македонян он надумал ввести в антитагму. Создавая из антитагмы своеобразное войско-противовес, царь решил принудить македонян согласиться остаться в Азии и сотрудничать с восточными народами. По замыслу Александра, создание параллельной иранской фаланги было только этапом на пути организации новой ирано-македонской армии.

Более последовательно и целеустремленно проблему создания антитагмы решали диадохи. Известно, что Эвмен, найдя македонскую пехоту взбалмошной и надменной, в противовес ей создал конницу как антитагму. Чтобы осуществить это, он предоставил местным жителям, способным держаться на коне, освобождение от уплаты налогов и повинностей и распределил среди тех, кто составлял его окружение и на кого он более других полагался, специально купленных лошадей. Он поддерживал новую конницу почестями и подарками, укрепляя их тело маневрами и упражнениями так что среди македонян одни цепенели от изумления, а - другие, облеченные доверием, видели, что за очень короткий период он собрал себе конников, число которых «не превышало шести тысяч трехсот человек».

Эвмен решил бороться против враждебных македонских армий главным образом при помощи созданной им превосходной конницы. Она позволила ему преодолеть неполноценность своей македонской фаланги как против Неоптолема, так и против Кратера и Антипатра в 321 г. до н.э. Однако было бы неправильно видеть в этих мерах, принятых в 322 г. до н.э. Эвменом, безусловное продолжение политики Александра. Эвмен, в отличие от Александра, никогда не набирал, насколько позволяют судить источники, иранских пехотинцев; никогда он не пытался внести раскол между подразделениями македонскими и иранскими. Наоборот, местные контингенты всегда служили отдельно. Как и другие диадохи, он проявил доброжелательность к «туземному населению», освободив их от подати. Эта доброжелательность, сопровождаемая подарками, подтверждена Диодором у Птолемея в Египте, начиная с 323 г. до н.э., у Селевка в Вавилонии с 321 г. до н.э., у Певкеста в Персиде — с 325-324 гг. до н.э., у Алкеты в особых условиях - в Писидии - с 323 г. до н.э. Известно, что Лагиды осыпали благодеяниями египетское жречество.

О связях с местным населением Селевка говорит тот факт, что он сохранил жену Апаму - дочь Спитамена, что его возвращение в Вавилонию в 312 г. до н.э. было осуществлено благодаря поддержке населения сатрапии (в свою очередь, эта поддержка была следствием его благосклонности к местным жителям). Диодор указывает, что Селевк овладел сначала вавилонской крепостью. «Сделав это, он набрал войска, купил лошадей и раздал их тем, кто умел ухаживать за ними. Наконец, он показал себя таким приветливым и доброжелательным, что зародил добрые надежды, и население было готово защищать его дело». О приверженности Певкеста к восточной политике было уже хорошо известно при Александре. По прибытии в свою сатрапию, Певкест принял персидские манеры, костюм, язык. По своей инициативе он набрал войско и привел в Вавилон 20 тыс. молодых персов. В своей сатрапии он опирался главным образом на иранскую армию. Алкета также стал собирать свою армию в Писидии, где было много крепостей, которые было легко защищать. Поэтому он щедро одаривал своих подчиненных, в частности, позволял им оставлять себе половину добычи. Таким способом ему удалось набрать себе верную стражу.

Во главе таких армий, набранных среди населения сатрапий, находились сатрапы. Ими были организованы наборы войск на территориях, которые они контролировали. Каждый из диадохов хорошо понимал, что только созданием армии можно закрепить за собой контролируемую территорию и даже расширить ее. Известно, что после 323 г. до н.э. и особенно после 321 г. до н.э. образовались самоуправлявшиеся или независимые территории (Египет, Фракия, Великая Фригия, Вавилония). Для некоторых диадохов они стали только подходящим плацдармом для облегчения завоевания еще более обширных территорий. Но для осуществления таких замыслов нужно было мощное и преданное войско. Основная македонская армия для такой цели не годилась. Притом, в 322 г. до н.э. она находилась под командованием Пердикки, а - в Европе — Антипатра, после 321 г. до н.э. она перешла под начало Антигона.

При таких обстоятельствах у диадохов оказалось два выхода: или набирать наемников, или вербовать воинов из населения сатрапии. Прибегнуть к первому способу было гораздо труднее из-за недостатка финансовых средств у большинства сатрапов, за исключением Птолемея, который обладал богатой казной. Для других диадохов выход оставался в создании наряду с ограниченными греко-македонскими контингентами и «туземной армии». Набор таких армий стоил гораздо дешевле, чем вербовка греческих наемников. Кроме того, сотрудничество между сатрапом и местным населением на этой почве позволяло ему располагать наиболее преданной армией, чего не было ни у наемников, ни у македонян. Раздача новых подарков делала солдат и главным образом их командиров личными должниками диадохов. Поэтому местным правителям необходимо было встать на сторону того или иного диадоха, чтобы сохранить автономию или, во всяком случае, сберечь свое имущество.

Все эти обстоятельства привели к существенным изменениям в военной тактике и стратегии диадохов. Македонские фалангисты потеряли свое прежнее превосходство. Теперь им противостояла конная сила, решающая сила на поле сражения. Создание местных армий являлось характерной чертой стремительного распада единства империи. Оно свидетельствовало о распаде единых структур, начинавшемся повсюду после смерти Александра и завершившемся периодом диадохов.

Таким образом, какую бы сторону политики диадохов мы ни взяли, всюду можно проследить своеобразную закономерность. Диадохи во многом присоединились к ориентализму Александра и даже пошли дальше, вернувшись во многих отношениях к персидским порядкам либо усилив соответствующее мероприятие Александра. Примером этого служит не только градостроительство (создание фрурий), не только система управления (судейские и финансовые органы восточного типа), не только армия (создание антитагмы), но и политика в области формирования локальных государств диадохами, сторонниками распада империи.