Лев Ельницкий - Возникновение и развитие рабства в Риме в VIII—III вв. до н.э.

Спендий и Автарит агитировали за то, чтобы пытать и казнить Гескона и его товарищей. По словам Филина [48], они даже фальсифицировали предостерегающие сообщения, исходившие будто бы от единомышленников из Сицилии и из Тунета и сообщавшие о подготовлявшемся якобы побеге Гескона. Среди повстанцев имелись люди, выступившие против подобных крайних мер. Однако влияние вождей среди основного ядра повстанцев было так велико, что и в этот раз, как и в начале восстания, оппозиция была подавлена тем, что ревностные сторонники ее были побиты камнями и Гескон был казнен [49]. Об активности революционной агитации последователей Матоса свидетельствует еще и то, что именно в этот период борьбы им удалось привлечь на свою сторону остававшиеся до сих пор верными Карфагену города Утику и Гиппакрит. Города эти оставались верными Карфагену во время экспедиций Агафокла и Регула, из чего явствует, что карфагенская партия в них была достаточно сильна. И если теперь эти города перешли на сторону ливийцев, обнаружив непримиримую злобу к Карфагену, и уничтожили, побросав с городских стен присланное Карфагеном подкрепление числом около 500 человек, то из этого следует, что сторонникам Матоса удалось настолько усилить и сплотить революционные элементы в низших слоях населения этих городов, что они в конце концов одержали верх.

После всех этих событий, а также после того, как в ответ на просьбы карфагенян о выдаче трупов Гескона и бывших с ним людей, равно как и трупов карфагенян, погибших в Утике и Гиппакрите, повстанцы ответили категорическим отказом и заявлениями, что послы и глашатаи карфагенян впредь будут ими тоже уничтожаться, борьба приняла самый жестокий оборот и велась с обеих сторон с расчетом на полное истребление врага. Повстанцы приняли решение и, по словам Филина, неукоснительно его исполняли: всех захваченных в плен карфагенян они предавали мучительной смерти, а пленников из числа карфагенских союзников по отсечении им рук отсылали обратно [50]. Гамилькар со своей стороны отныне убивал на месте всех встречавшихся ему в бою неприятелей, а доставленных живыми бросал на растерзание диким зверям, придя к [222] заключению, по словам Полибия, что истребление врагов является единственным средством для окончания борьбы [51]. Вследствие этого Ливийская война получила наименование «безжалостной» и «непримиримой» войны (ἄσπονδος πόλεμος). И описание ее Полибий приводит в назидание государствам, пользующимся наемными войсками [52]. Несмотря на то, что стараниями революционной верхушки повстанческих масс борьба углублялась и ожесточалась, движение, видимо, уже клонилось к упадку. Для этого было несколько причин, и самая главная заключалась в том, что так как война сильно затянулась, наиболее активные и боеспособные отряды повстанческого войска — ряды наемников, принимавших участие в I Пунической войне, за три года должны были сильно утомиться и поредеть. С другой стороны, чувствуя всю меру угрожавшей ему опасности Карфаген прибег к самым решительным средствам и мобилизовал последние ресурсы. Прежде всего перед лицом смертельной опасности утихомирилась внутренняя вражда баркидов и олигархов и Гамилькар объединил свои усилия с Г анионом, вновь принявшим участие в командовании [53]. В помощь им были назначены 30 членов герусии (совета). Карфагенские граждане были мобилизованы на военную службу, что почиталось в Карфагене наиболее крайним средством. Наконец, карфагеняне обратились за помощью к сицилийским грекам и римлянам. И если сиракузский тиран Гиерон, помогая карфагенянам в этой войне, мог быть движим соображениями собственной выгоды — ему не хотелось видеть римлян слишком усилившимися за счет терпящих поражение в гражданской войне карфагенян, — то римляне, несмотря на некоторые трения, имевшие место в начале Ливийской войны между ними и Карфагеном, охотно пришли ему на помощь, побуждаемые в первую очередь чувствами классовой солидарности.

Первоначально италийские торговцы позволяли себе торговать с повстанцами и снабжать их провиантом. Около 500 таких купцов были перехвачены карфагенянами и содержались у них под стражей, что вызывало недовольство римского правительства. Однако эти недоразумения были урегулированы дипломатическим путем, италийские торговцы были отпущены, в ответ на что римляне освободили [223] пленных, остававшихся у них еще со времен I Пунической войны. После этого соглашения римляне запретили своим торговцам снабжать ливийских повстанцев и рекомендовали им торговать с карфагенянами [54]. Римляне, быть может, временно отменив несомненно оговоренное в договоре 241 г. до н.э. запрещение вербовать наемников, на италийской почве, дали карфагенянам разрешение произвести подобный набор [55], чем последние, однако, вряд ли воспользовались ввиду крайней ненадежности кампанцев и других италийцев. Еще позднее римляне отвергли предложение жителей Утики отдаться под их покровительство, не желая нарушать заключенного с Карфагеном договора.

Подобными политическими, дипломатическими, а также чисто военными мероприятиями, позволившими карфагенянам после освобождения города от блокады господствовать благодаря наличию слонов и кавалерии (виды оружия, отсутствовавшие у повстанцев) над равнинными местностями и коммуникациями, повстанцы были приведены в весьма стесненное положение. Оттеснив значительные силы повстанцев в неудобные и труднопроходимые местности, Гамилькар лишил их возможности подвоза продовольствия и получения подкреплений из Тунета, где находился Матос. Повстанцы, по словам Филина [56], принуждены были поедать пленных и рабов; под последними вероятней всего следует понимать пленных карфагенян или ливийцев, использовавшихся в качестве рабочей и тягловой силы.

Доведенные голодом до отчаяния, повстанцы решились наконец на переговоры, вести которые отправились виднейшие вожди, в том числе Спендий, Автарит и выдвинувшийся уже в последний период восстания ливиец Зарза [57]. Однако Гамилькар, пустившись на хитрость и заявив, что он принимает мирные предложения повстанцев при условии выдачи десяти заложников, тут же захватил виднейших из повстанческих вождей, в том числе и трех названных выше. Войско же повстанцев, ответившее на это предательство наступлением на его лагерь, он окружил слонами и уничтожил около 40 тыс. человек [58]. [224]

Лишенные своих боевых вождей, повстанцы не могли долго сопротивляться. Засевший в Тунете Матос совершал еще смелые вылазки и отомстил за казненных у него на глазах перед стенами города Спендия и его товарищей. Он распял на кресте, сняв с него предварительно труп Спендия, захваченного им в плен карфагенского военачальника Ганнибала, активного помощника Гамилькара, приданного ему сначала вместо отставленного было Ганнона [59]. А затем он приказал убить над трупом Спендия 30 знатнейших карфагенян из числа захваченных в плен вместе с Ганнибалом. Однако это уже были предсмертные конвульсии восстания. Побежденный в нескольких стычках под Лептисом [60]при попытках открыть себе дорогу в восточном направлении Матос вынужден был отважиться на решительное сражение, которое было им проиграно. Значительная часть бывших под его командой ливийцев погибла в бою, сам же Матос захвачен в плен и подвергнут мучительной казни во время триумфального шествия войск Гамилькара через Карфаген. Дольше всех упорствовали ливифиникийские города Утика и Гиппакрит, но и они принуждены были к сдаче на условиях, продиктованных победителем [61].