Владимир Александров - Трудные годы советской биологии

«С чувством боли и горечи подписываем мы этот документ о состоянии советской биологии. Однако еще сильнее чувство нашей ответственности перед советским народом и Коммунистической партией, которым мы обязаны сказать всю правду…»

После окончания работы над текстом предстояло начать сбор подписей. Коллективное подписание документов — процесс сугубо кооперативный (о научном значении этого термина смотри сноску [17] Термин «кооперативность» применяется в тех случаях, когда в системе, при наличии многих реагирующих единиц, реакция первой единицы облегчает ответ второй, реакция второй — ответ третьей и т. д. ). Приведу пример, сообщенный мне академиком Б. Л. Астауровым. В начале 60-х годов академику Х была направлена на подпись бумага, касавшаяся наших многострадальных биологических дел. Академик категорически отказался подписать этот документ. Через несколько дней по недоразумению ему опять принесли ту же бумагу, но на ней уже стояли подписи В. А. Энгельгардта и Астаурова. Увидя их, академик подмахнул ее без всяких разговоров. Большое значение имел тот факт, что первыми подписали те лица, имена которых могли стимулировать к подписанию остальных товарищей. Первым подписался член-корреспондент АН СССР директор Ботанического института АН СССР член КПСС П. А. Баранов, вторым — член-корреспондент АН СССР и действительный член АМН СССР Д. Н. Насонов, третьим — секретарь парторганизации Зоологического института доктор биологических наук А. С. Трошин. Это предопределило успех нашей кампании по сбору подписей, число которых перекрыло все наши ожидания и дошло до 297. Подписали крупнейшие биологи Ленинграда, Москвы и некоторых других городов. Среди них академики и члены-корреспонденты АН СССР, действительные члены и члены-корреспонденты ВАСХНИЛ и АМН СССР, секретари парторганизаций ряда биологических учреждений.

Мы редко наталкивались на отказ в подписи. Среди подписавших было немало лиц, которые еще недавно активно участвовали в насаждении мичуринской биологии. Был случай, когда профессор, подписавший наш документ, через несколько дней спохватился и попросил вычеркнуть его фамилию. Просьбу его уважили, однако секрета из этого не сделали.

На протяжении всех лет борьбы с лысенковщиной с большим сочувствием к нашей беде относился ряд выдающихся физиков, химиков и математиков. Они охотно согласились приложить в поддержку к нашему документу краткое заявление, в котором, в частности, было написано: «Естествознание едино, и то тяжелое положение, в котором в течение многих лет находится советская биология, сказывается отрицательно на смежных дисциплинах и на общем уровне науки в целом. Огромный ущерб нанесен международному престижу советской науки».

Это заявление подписали 24 ученых, из них 13 академиков АН СССР, 8 членов-корреспондентов АН СССР и 3 доктора наук, в том числе П. Л. Капица, А. Д. Сахаров, И. Е. Тамм, Л. Д. Ландау, Я. Б. Зельдович, Г. Н. Флеров и другие. По инициативе А. А. Ляпунова и С. Л. Соболева 13 крупнейших математиков страны также направили в ЦК КПСС краткое письмо с протестом против лысенковской монополии.

Осенью 1955 г. сбор подписей был окончен и документы передали в Президиум ЦК КПСС. Это был беспрецедентный случай обращения в высшую партийную инстанцию массового протеста против того, что происходит в стране при участии и поощрении партии и правительства. Если при Сталине это кончилось бы лишь жестокими репрессиями против подписавших, то при хрущевском режиме мы рассчитывали на то, что подобная акция заставит руководителей страны коренным образом пересмотреть свое отношение к Лысенко с его мичуринской биологией и побудит их предпринять действенные меры для нормализации положения в нашей биологии.

К сожалению, результат нашего протеста был более скромным. В сущности из шести наших требований он коснулся лишь двух. Через некоторое время Лысенко все же покинул пост президента ВАСХНИЛ. Однако это положение дел ничуть не меняло, так как его место занял П. П. Лобанов, ярый лысенковец, чиновник, не имевший отношения к биологии. Это он председательствовал на августовской сессии ВАСХНИЛ, сокрушившей в 1948 г. нашу биологию. На президентском посту Лобанов сидел с 1956 по 1961 г., делая все возможное для сохранения лысенковской империи, а вернувшись в президентское кресло, которое он занимал с 1965 по 1978 г., ничем не способствовал оздоровлению науки.

Действительно полезным результатом нашего протеста была замена на посту академика-секретаря А. И. Опарина (о его позорной деятельности неоднократно упоминалось в данных записках) крупным ученым биохимиком В. А. Энгельгардтом, не запятнавшим себя сотрудничеством с Лысенко. По-видимому, в значительной степени благодаря нашему коллективному протесту во второй половине 50-х годов удалось добиться осуществления ряда мероприятий, имевших существенное значение для возобновления нормальной исследовательской работы в попранных разделах биологии. Несомненно, положительный результат нашего действия состоял в консолидации антилысенковских сил, в активизации помощи со стороны физиков, химиков и математиков и показе директивным органам, какой мощный слой ученых противостоит лысенковскому стану.

После нашего демарша в Президиум ЦК КПСС поступило еще одно коллективное заявление с критикой деятельности Лысенко как президента ВАСХНИЛ, с разоблачением бесплодности его системы органо-минеральных удобрений и ошибочности ее теоретического обоснования. Заявление подписали 26 крупных агрохимиков, почвоведов и агрономов.

Индивидуальные и коллективные протесты, поток статей в научных журналах с критикой Лысенко и его приспешников, информация о достижениях зарубежной биологии, по-видимому, изменили отношение официальных инстанций к генетике, но при этом, как ни странно, их отношение к лысенковщине осталось неизменным.

Чем же объяснить глухоту руководящих партийных и правительственных органов, не слышащих или не желающих слышать голоса сотен ученых и практиков, призывающих понять, в каком катастрофическом положении оказались наша биология, сельскохозяйственная наука и практика в результате бесконтрольной, вредоносной деятельности Лысенко?

Чтобы понять это, следует вернуться на полтора года назад. Мы видели, что весной 1954 г., как и весной 1948 г., обстановка для Лысенко складывалась неблагоприятно. Но и на этот раз он проявил свой незаурядный талант очковтирателя-афериста. Летом 1954 г. ему удалось организовать посещение первым секретарем ЦК КПСС Хрущевым экспериментального хозяйства ВАСХНИЛ «Горки Ленинские». Здесь сотрудники Лысенко на полях и фермах осуществляли идеи своего руководителя. Этот визит произвел на Хрущева огромное и необратимое впечатление. Он неоднократно вспоминал о нем в своих речах на совещаниях работников сельского хозяйства разных районов нашей страны, где его постоянно сопровождал Лысенко. 8 апреля 1957 г. в Горьком Хрущев говорил: »…три года назад я был в «Горках Ленинских». Тов. Лысенко показывал мне поля, на которых были заложены опыты с органо-минеральными смесями. Мы много ходили по полям, я видел поразительные результаты…».