Юджин Роган - Падение Османской империи [Первая мировая война на Ближнем Востоке, 1914–1920]

В соответствии с Дамасским протоколом Великобритания должна была гарантировать создание независимого арабского государства в «его естественных границах», под которыми понималось следующее: северный рубеж этой весьма обширной территории должен был проходить от Мерсина на Киликийском побережье по равнинам вдоль подножия Анатолийского плоскогорья (через такие города на юге современной Турции, как Адана, Биреджик, Урфа и Мардин) до самой границы с Ираном. Восточная граница пролегала по границе Османской империи с Ираном вплоть до Персидского залива; южная определялась Аравийским морем и Индийским океаном, а западная — Красным и Средиземным морями. Заявляя свои претензии на всю Великую Сирию, Месопотамию и Аравию, арабские националисты были готовы оставить порт Аден под колониальным правлением Британии. В обмен на это Дамасский протокол предусматривал, что будущее независимое государство должно будет подписать с Великобританией оборонительный союзный договор и предоставить ей на определенный срок «экономические привилегии» [429] Antonius, Arab Awakening , 157–158. .

Руководители арабских организаций уполномочили шерифа Хусейна провести переговоры с британскими властями на основе изложенных в протоколе принципов. Если британцы согласятся признать их территориальные требования, националисты обещали откликнуться на призыв шерифа к восстанию и в случае его успеха признать эмира Мекки «королем арабов». Фейсал приложил Дамасский протокол к письмам Энвера и Талаата, которые он должен был передать отцу в Мекке. Его миссия была выполнена: Фейсал собрал всю необходимую информацию, чтобы его отец смог принять окончательное решение.

По возвращении Фейсала в Мекку 20 июня 1915 года шериф Хусейн созвал своих сыновей на военный совет. В течение недели они взвешивали все риски, сопряженные с тем, чтобы встать на ту или иную сторону в мировой войне. В конце концов, прежде чем делать судьбоносный выбор между османским джихадом и арабским восстанием, они решили изложить условия Дамасского протокола британским властям в Каире.

Сын шерифа Абдалла составил письмо, адресованное секретарю по делам Востока Рональду Сторрзу, с которым ему уже доводилось контактировать во время поездки в Каир. Заявив, что теперь он говорит «от имени всей арабской нации», Абдалла попросил британцев оказать поддержку их освободительной борьбе против османского владычества. Однако в качестве основы для переговоров о заключении военного союза он хотел получить заверения в том, что Великобритания согласится на ряд «основополагающих условий». В своем письме от 14 июля 1915 года Абдалла слово в слово изложил положения Дамасского протокола и попросил «правительство Великобритании ответить на них положительно или отрицательно в течение 30 дней». Так начался исторический обмен письмами, который впоследствии получил название «переписка Макмагона — Хусейна» и привел к заключению самого масштабного — и спорного — военного соглашения Великобритании по постосманскому Ближнему Востоку [430] Перевод на английский язык переписки Макмагона — Хусейна приводится в книге: The Middle East and North Africa in World Politics: A Documentary Record , ed. J. C. Hurewitz (New Haven, CT: Yale University Press, 1979), 2:46–56. .

На ход этой судьбоносной переписки непосредственно влияло положение на британских фронтах. В июле 1915 года, когда Рональд Сторрз получил первое письмо Абдаллы, британцы все еще были уверены в своей победе над османами на Галлиполи и в неминуемой оккупации имперской столицы. Поэтому они сочли территориальные притязания шерифа чрезмерными. «Его притязания явно преувеличены», — написал в Лондон сэр Генри Макмагон, британский верховный комиссар в Египте. Однако сокрушительный провал августовского наступления на Галлиполи заставил британцев пересмотреть стратегию ведения войны на Востоке. В свете заманчивой перспективы подъема широкомасштабного внутреннего восстания они решили оставить двери для переговоров с шерифом Хусейном и его сыновьями открытыми [431] Письмо Макмагона в Лондон приводится в книге: Jonathan Schneer, The Balfour Declaration: The Origins of the Arab Israeli Conflict (New York: Random House, 2010), 59. .

Свой ответ на письмо Абдаллы Макмагон адресовал напрямую эмиру Мекки. «Мы имеем честь поблагодарить вас за откровенное выражение ваших искренних чувств по отношению к Англии», — начал он свое письмо от 30 августа. Макмагон подтвердил данное ранее Китченером обещание «поддержать будущее независимое арабское государство и его жителей, а также признать Арабский халифат, когда тот будет провозглашен». Однако он отказался обсуждать его границы, заявив, что «в самый разгар войны было бы преждевременно тратить наше время на обсуждение таких деталей».

Ответное письмо шерифа Хусейна, полученное Макмагоном уже 9 сентября, не оставляло сомнений в позиции эмира. Тот возмущался «расплывчатостью» ответа и «холодностью и нерешительностью» верховного комиссара, который отказался от обсуждения границ будущего арабского государства. Отрицая какие-либо личные амбиции, Хусейн заявлял, что говорит от имени всего арабского народа. «Я уверен, Ваше превосходительство не имеет никаких сомнений в том, что установление означенных рубежей, ограничивающих земли, которые принадлежат исключительно нашему народу, есть не мое личное требование, но выражение чаяний самого нашего народа», — настаивал шериф Хусейн в витиеватых выражениях.

Подтверждение того, что шериф Мекки действительно выражает настроения широких арабских масс, было получено британцами из весьма неожиданного источника. В августе 1915 года на сторону британцев на Галлиполийском полуострове перешел арабский лейтенант османской армии. Будучи уроженцем северного иракского города Мосул и членом общества «Аль-Ахд», Мухаммед Шариф аль-Фаруки знал и обо всех деталях Дамасского протокола, и о том, что эмир Мекки ведет переговоры с Верховным комиссаром в Каире. Он подтвердил, что арабские офицеры, состоявшие в тайных обществах, отказались от лояльности османскому султану и присягнули на верность Великому шерифу Хусейну, который должен был возглавить арабское восстание. В октябре аль-Фаруки был переведен из лагеря для военнопленных в Дарданеллах в Каир, где его тщательно допросила британская разведка. Показания лейтенанта убедили британцев в том, что шериф Хусейн действительно является лидером широкомасштабного арабского движения за независимость, готового поднять восстание против Османской империи [432] О Мухаммеде Шарифе аль-Фаруки см. в книгах: Scott Anderson, Lawrence in Arabia: War, Deceit, Imperial Folly and the Making of the Modern Middle East (London: Atlantic Books, 2013), 139–143; Antonius, Arab Awakening , 169; David Fromkin, A Peace to End All Peace (London: Andre Deutsch, 1989), 176–178; Schneer, Balfour Declaration , 60–63. Шериф Хусейн упоминал Мухаммеда Шарифа Фаруки по имени в своем письме к Макмагону от 1 января 1916 года и был хорошо осведомлен об арабском офицере-перебежчике, вероятнее всего, благодаря курьеру Макмагона. .