Филип Хук - Галерея аферистов. История искусства и тех, кто его продает

В 1870 г. Дюран-Рюэль бежал от Франко-прусской войны в Лондон, где открыл галерею в доме сто шестьдесят восемь по Нью-Бонд-стрит. Как ни странно, только в Лондоне он познакомился с Моне и Писсарро, двумя другими беженцами, и впервые купил у них картины без посредников. Когда Дюран-Рюэль вернулся в Париж, Моне и Писсарро представили его Ренуару, Сислею и Дега, у которых он тоже стал приобретать картины. А в январе 1872 г. он пережил что-то вроде божественного откровения, тем самым доказав, что он не просто ловкий торговец, но и страстно увлечен искусством, что оно может глубоко растрогать его. В мастерской художника Альфреда Стивенса он увидел две работы Мане и немедля их купил. На следующий день он оправился уже в мастерскую Мане, где купил все, что увидел, — двадцать три холста за тридцать пять тысяч франков.

Чем же новое искусство столь привлекало Дюран-Рюэля, почему он был уверен, что его стоит всячески поддерживать? Как он сам вспоминал, любовь к искусству он впервые ощутил, увидев картины Делакруа на Всемирной выставке 1855 г. По его мнению, их «великолепная цветовая гамма, изящество и гармония» возвещали «торжество современного искусства над искусством академическим. Они навсегда открыли мне глаза и убедили меня в том, что я, в меру своих скромных сил, могу быть полезен истинным художникам, могу помочь миру лучше понять и оценить их». Изначально он восторгался художниками школы 1830 года. Но потом на смену им пришли импрессионисты.

Отныне карьера Дюран-Рюэля будет неразрывно связана с развитием этого художественного течения. Он увлекся импрессионистами, скупал большие партии их работ, а в самые трудные времена выделял им ежемесячное денежное вспомоществование. Подобно господину Вальтеру Мопассана, он приобретал картины самых молодых художников и хранил у себя, выжидая, когда их авторы прославятся. Однако, в отличие от господина Вальтера, он сам делал все, чтобы они обрели славу и богатство. Упрочение их репутации было процессом длительным, а по временам и тягостным, и прибыль их картины стали приносить лишь в конце 1880-х гг.

Впрочем, ошибочно было бы считать, будто Дюран-Рюэль с начала 1870-х гг. неутомимо трудился исключительно на благо импрессионистов. В Париже и в Лондоне он уже был известен как маршан и изо дня в день продавал главным образом работы более консервативных живописцев. Именно они являлись для него основным источником дохода. В марте 1873 г. он заплатил девяносто шесть тысяч франков за картину Делакруа «Смерть Сарданапала». В 1872 г. он потратил в совокупности триста девяносто тысяч франков на картины одного Жана-Франсуа Милле. Несколько сотен франков, которые он иногда выкладывал за ту или иную импрессионистическую работу, были вложением на отдаленное будущее. 11 июля 1872 г. он даже купил картину Курбе «Кюре, возвращающиеся с церковного совещания». На этом яростно антиклерикальном полотне XIX в. пьяные священники, спотыкаясь, бредут по сельской дороге, но тут уж Дюран-Рюэль подавил свои сомнения, подобающие доброму католику, и, недолго думая, перепродал ее с пятидесятипроцентной выгодой.

И все-таки нельзя отрицать, что в 1870-1880-е гг. Дюран-Рюэль тратил все больше денег (иногда даже занимая чужие), чтобы помочь и импрессионистам. Он делал все, чтобы поддержать боевой дух своих подопечных. «Посылаю Вам тысячу пятьсот франков, о которых Вы просили», — писал он Моне в сентябре 1882 г. и продолжал:

«Желаю Вам преодолеть бесчисленные трудности, с которыми Вы сталкиваетесь на каждом шагу… Я мог бы понять Ваше уныние, если бы Вы до сих пор писали скверные картины под градом неудач. Напротив, Вы никогда еще не стояли на столь верном пути и не испытывали столь долго вдохновение. Возвращайтесь, как только сможете, и тогда обдумаете — если хотите, мы вместе обдумаем, — что Вам делать дальше. Есть страны, где небеса нежнее и сладостнее. Я часто предлагал Вам перебраться в Венецию. Будьте уверены, Вы ближе к успеху, чем Вам кажется. Сейчас нельзя опускать руки».

В октябре 1884 г. он обращается к Писсарро: «Напишите мне несколько красивых пейзажей, вроде того, что Вы так дешево продали Эйману. Тот был очень хорош, жаль, что я его не купил. Ищите приятные виды, это главный ключ к успеху. Оставьте пока фигуры или используйте их всего-навсего как стаффаж, — мне кажется, пейзажи сегодня продаются лучше всего». Кроме того, он дает Моне рекомендации по поводу пейзажей, надеясь сообщить им большую коммерческую привлекательность, и эти советы смущают живописца. В одном из писем в ноябре 1884 г. Моне говорит:

«Вы сами советовали мне придать им как можно более завершенный облик, выписывая каждую деталь, и говорили, что именно в чрезмерной эскизности, незавершенности и кроется главная причина их неуспеха. Поэтому я совершенно измучился, не решаясь ни полностью отвергнуть мой прежний стиль, ни принять новый. Но что касается тщательной отделки, которую я бы предпочел назвать лоском и глянцем и которой столь жаждет публика, — на это я никогда не соглашусь. Доработаю несколько холстов и сам принесу их Вам.»

Так некоторое время продолжались препирательства между живописцем, отстаивающим свое творческое видение, и маршалом, всячески ободряющим его, но принимающим в расчет и перспективы продаж.

По мере того как в 1880-1890-е гг. его художники добивались все большего успеха, Дюран-Рюэля все чаще беспокоил вопрос, сохранят ли они ему верность как своему единственному посреднику. Периодически Моне и другие ставили его власть под сомнение и даже начинали вести дела с другими маршанами, например с Жоржем Пети или с Тео Ван Гогом, представлявшими фирму Буссо и Валадона. Дюран-Рюэлю это совершенно не понравилось. В переписке 1892 г. с явно что-то подозревающим Писсарро он посвятил живописца в финансовые тонкости своего ремесла. Существуют две вещи, от которых торговцы должны всячески оберегать своих клиентов. Если клиент этот — покупатель, от него во что бы то ни стало надо утаить цену издержек производства, которые берет на себя торговец. Ни к чему расстраивать его без крайней необходимости. А если клиент этот — продавец и тем более если он автор продаваемой работы, как, например, Писсарро, от него во что бы то ни стало надо утаить продажную цену, по которой торговец будет потом предлагать ее другим и знание которой может причинить ему ненужную боль. Разумеется, по временам эта система дает сбои, информация о ценах достигает ушей тех, кому она не предназначалась, и тогда от торговца требуется невероятная ловкость, чтобы спасти положение. Торговцу надлежит с помощью неопровержимых аргументов доказать художнику, продающему картины, почему он ни при каких обстоятельствах не должен соблазняться на более высокие цены торговцев-конкурентов. Убедить в чем-то подобном нелегко, но Дюран-Рюэль храбро берется за дело, отчитывая Писсарро с не меньшим вкусом, чем Гамбар-Россетти.