Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

Невозможно точно зафиксировать во времени и в пространстве рождение жанра биографии. Можно лишь сказать, что в Античности любили - не меньше, чем мы сейчас, - наслаждаться трудами, посвященными действиям "великих людей" - царей, вождей, кондотьеров. Жанр, который мы называем биографией, развился в Греции, а затем в Риме, смешавшись с жанром элогии. И даже когда автор хочет показать своим читателям примеры человеческих пороков, он обращается к примерам из жизни "великих людей", а не никому не известных простых смертных.

Об этом свидетельствуют многочисленные сборники: давайте просто процитируем "Сравнительные жизнеописания" Плутарха (где Александр является позитивной фигурой рядом с Цезарем), или труд Корнелия Непота, посвященный великим иноземным военачальникам, который является переработкой намного более внушительного произведения, сегодня практически полностью пропавшего - "De viris illustribus". Конечно, ни Плутарх, ни Непот не писали биографий в том смысле, в котором их понимает нынешний историк. Уже эллинский историк Полибий, никого не упоминая напрямую, описывая пороки и достоинства Филиппа V Македонского, бросал упрек "другим писателям" в том, что они высказывают суждения "о царях и других знаменитых людях", не помещая их в точные исторические условия. В этом контексте он указывает метод, которому должно следовать:

"Мы никогда не будем делать выводов в преамбулах, как это делают другие историки, но всегда будем показывать царей и других замечательных людей в рамках обстоятельств и сопутствующих событий, делать ремарки, соответствующие ситуациям, в которых оказались герои, поскольку мы считаем, что этот способ рассказа о своих наблюдениях наиболее точно соответствует одновременно интересу писателей и интересу читателей" (Х.26.9).

В целом такого же мнения придерживается и Диодор Сицилийский, который в начале книги XVII, посвященной Александру, сообщает: "Но ничто нас не обязывает в преамбуле заранее воспеть какой-либо из подвигов этого царя: подробности свершившегося сами по себе обнаружат все величие его славы" (§ 1.4).

Различие видно у Плутарха в начале его "Жизнеописания Александра" (1.1-3), но у Плутарха совсем другой подход, чем у Полибия. Обращаясь к своим читателям, Плутарх так определяет свою программу: "Мы просим читателей не придираться к нам за то, что вместо того чтобы сообщать подробно и скрупулезно обо всех знаменитых действиях этих двух людей [Александр и Цезарь], мы сокращаем большую часть рассказа об этих жизнях. В целом мы не пишем историй, мы описываем жизни, и главным образом то, как и в каких наиболее ярких действиях проявляется их мужество или порок..." Основная задача, по Полибию, состоит в том, чтобы рассказывать в мельчайших деталях "о событиях и боях". Авторы "жизнеописаний", напротив, пытаются "проникнуть в потаенные закоулки души... Часто маленький факт, слово, шутка лучше показывают характер, чем бои, в которых пали тысячи людей".

Латинский автор Корнелий Непот в начале главы, посвященной подвигам фиванца Пелопида, демонстрирует ту же точку зрения: "Если я рассказываю о нем подробно, возможно, я больше опишу историю эпохи (historia), чем историю его жизни (vita)". Таким образом, замечает Непот, автор должен избежать двух подводных камней: во-первых, плохо проинформировать читателей, стараясь их не отвлекать, а во-вторых, утомить читателей, стараясь их образовать! Страх увидеть, как читатель бросает книгу, объясняет также, почему авторы "Жизнеописаний" охотно жертвовали точностью ради завлекательности. Кроме того, ни Плутарх, ни Непот не претендовали на лавры историков. Древняя биография писывалась скорее в дидактических целях, что и объясняет ее нравоучительный характер.

Подобные биографии невозможны без повторяющихся экскурсов к знаменитым примерам (paradeigmata, exempla), которые придают им жизненность и смысл. Плутарх высмеивал "ленивых... желающих получить готовенькое от других, все для них приготовивших" [1] Плутарх. Как слушать 18 = Moralia48A. . Но он и сам написал множество трудов такого рода, которые он предназначал, в частности, императорам, которые, таким образом, "[не потеряют] слишком много времени, так как [смогут] вкратце познакомиться с изображениями многих достойных героев" [2] Плутарх. Apophtegmes = Moralia 172 DE. . Именно так он высказывается в предисловии к своим "Афоризмам царей и стратегов" - труде, который он направил Траяну. Указывая на отличие "фактов и изречений" от "Жизнеописаний", Плутарх объясняет, что эти "памятные высказывания дают возможность правильно понять характеры и принципы поведения, свойственные руководителям". В другом месте он поясняет: "Характер и душа царей и могущественных людей проявляется главным образом в их речах" [3] Плутарх. De Fortuna Alexandri 1,9 (330E). .

Сборники exempla были предназначены для обучения государственных мужей и военачальников. Они являются плодом долгой и терпеливой компиляции и написаны в развлекательной и понятной форме. Они составлены в виде коллекции высказываний и острот знаменитых людей (apophtegmes), политических, финансовых и военных стратагем, взятых из жизни могущественных царей и великих военачальников прошлого. Таковы, например, написанные в IV веке до н.э. греческие "Полиоркетика" Энея Тактика и "Экономики" Псевдо-Аристотеля, или, в римский период, "Военные хитрости" Полиена и труд Фронтина под темже названием. Валерий Максим уверяет, что он составил свои "Запоминающиеся факты и деяния" "подобно знаменитым авторам" и разобрал их тематически, "так, чтобы читатель мог избежать долгих усилий при поиске документов" [4] Валерий Максим 1.1, Introd. . Однако вполне возможно, что сам он позаимствовал свои истории, героями которых были не римляне, в уже существующем греческом сборнике exempla

Сами цари и императоры не пренебрегали подобным занятием и время от времени составляли подобные сборники. Светоний утверждает, что этим занимался Август. Увлеченный греческой культурой, Август много читал и делал пометки:

"Прежде всего при чтении греческих авторов он искал рецепты и примеры, которым было бы полезно следовать в общественной и частной жизни; он их копировал дословно и очень часто передавал своим домашним, военачальникам или главам провинций, а также римским судьям те предупреждения, в которых нуждался тот или иной из них... [5] Светоний. Auguste 89: praecepta et exempla publice vel privatim salubria... "

Продолжение пассажа показывает, что, для того, чтобы составить собственные сборники, Август сам прибегал к чтению уже существующих тематических сборников exempla, причем изменяя состав представленных героев и наполняя конструкцию произведений чрезмерной пышностью.