Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

Стоит подчеркнуть, что у этого литературного жанра появилось обильное потомство. Читая труды средневековых, а затем и современных ученых, видно, что описанные в них сцены, предложенные комментарии и изобретенные апофтегмы очень похожи на то, что мы можем найти у греческих и римских авторов. И средневековые, и современные историки легко находили у античных коллег факты, которыми можно было подпитать и проиллюстрировать мужество и подвиги современных им монархов.

Естественно, речь не идет о простых совпадениях: практически все греческие и латинские классики были переведены, внимательно прочитаны и повторены - авторы с успехом создавали все новые сборники exempla, применяя прием, опробованный в античные времена. В литературном и культурном контексте, где доминировало стремление подражать Античности, этот тип литературы постоянно совершенствовался и воспроизводился. В 1547 году появилось печатное издание труда "L'Institution de Prince" ("Поучение принцам"), составленного Гильомом Бюде между 1515 и 1522 годами и посвященного Франциску 1. Опубликованное без названия, это произведение в 1907 году было озаглавлено Деларуэллем: "Le Recueil d'apophtegmes offert a Francois I" (Сборник афоризмов, преподнесенный Франциску I). В этом труде Бюде позаимствовал у Плутарха схему и количество "высказываний, сентенций и выдающихся деяний великих принцев... царей Ассирии, Мидии, Персии, Египта и Македонии, таких как Александр Великий и Филипп, его отец, и наследники Александра, правившие в разных странах Азии". Он ссылается на авторитет труда, послужившего ему образцом, как на книгу, которая была "настольной книгой Траяна, славного императора", и начинает свое повествование авторским приветствием своего славного предшественника. Когда Бюде намеревается познакомить читателей "с фактами и событиями прошлых лет, достойными того, чтобы остаться в памяти потомков", он обильно цитирует "греков, столь усердных и искусных в изучении истории"(10г). Бюде считал, что благодаря его труду великие деяния царей не канут в реку забвения (24v). Он сам составил на свое усмотрение первый придворный сборник exempla, в котором выводит "великого Артаксеркса, царя персов" и восхваляет его, наравне с Франциском I, за благосклонность по отношению к тем, кто преподносит ему даже совсем скромные дары, и за "доступность и человечность, а также добрый и милосердный вид" (2v-3r). Рассказанный в двух вариантах у Плутарха, а затем у Элиана, анекдот о простом крестьянине, набирающем воду в ладони, чтобы предложить царю напиться, был включен уже в некоторые сборники exempla византийской эпохи [39] См.: К. Alpers. Xerxes und Artaxerexes,1969; см. стр. 375–379. .

Публикуя в 1663 году свой перевод "Apophtegmata" Плутарха, Перро д'Абланкур упоминал предшествующие "Apophtegmata", опубликованные Эразмом в 1500 году под названием "Adagiorum Collectanea*, которые автор не переставал корректировать и пополнять в последующие годы [40] Общим числом 818 в первом издании (Париж1500), поговорки числом 4151 в окончательном издании (Bale, 1533): J. – С. Margolin в Erasme, 1992, стр. 103. . Он упоминал также публикацию эльзасского гуманиста Ликостена (Конрад Вольфхарт), которого он считал слишком "научным" (в нем слишком ощущался Колледж): однако составленный Ликостеном в 1555 году тематический план и его латинская афористичная лексика имели необычайный успех [41] R. Zuber. Письма и критические предисловия, 1972, стр. 216–217 и №.21–22. . Тридцатью годами позже (1576) в труд подобного же толка были включены несколько коротких историй и апофтегм, героями которых выступали Александр и его окружение. Автор этого произведения вовсю цитировал древних авторов, демонстрируя свою эрудицию и черпая материал во всех коллекциях exempla, позволяя себе при этом бесчисленные отступления [42] I. Gentillet. Anti-Machiavel,1968, стр. 10 (комментарий издателя СЕ. Rathe). . Он также посвящает длинную главу льстецам, наполненную ссылками и примерами exempla, взятыми у Плутарха и других древних авторов. В их число входит рассказ об "Александре, великом царе Македонии... который покинул свою страну, чтобы отправиться воевать с великим владыкой Дарием". Можно также процитировать "Опыты" Монтеня, публиковавшиеся с большим успехом трижды в разных редакциях - в 1580, 1582 и 1588 году: автор почерпнул сотни высказываний и фактов из сборников exempla, из жизнеописаний и различных произведений историков периода греческой и римской Античности [43] Также отметим, что в трудах современных юристов постоянно упоминаются сближения между некоторыми учреждениями старинной Франции и персидскими, известными по греческим источникам: см. интересные заметки: G. Cardascia Пояс Парисатиды, 1995, стр. 143. .

Этот жанр сохранил свою огромную популярность в последующий период. Перечитывая программное заявление Валерия Максима или пояснения Квинтилиана к готовым спискам exempla [44] Валерий Максим 1.1. Введение; Квинтиллиан. Ораторское искусство II.4.10; Ш.8.66. , немедленно вспоминается Роллен, который, сам будучи учителем педагогики, выступал за то, чтобы ученики сами составляли собственные выписки: "Сборники подобного толка, составленные умелой рукой, освобождают от множества усилий и придают труду писателя черты глубокой эрудиции, не отнимая у него много труда, однако поэтому и не позволяют воздать ему значительные почести" [45] Роллен. Труды 1,566. Об этой педагогике см.: A. Brutter. История обучения в век Людовика XIV, 1997, стр. 49–50. . Вслед за Туррейлем он предлагает своим читателям маленький сборник "памятных фактов и высказываний Филиппа", чтобы таким образом "расписать характер этого принца". В этом эссе он приводит обоснования, очень подобные тем, которые приводил Плутарх, то есть говорит о том, что "некоторые факты и некоторые слова больше говорят [о великом человеке], чем их самые яркие поступки" (III, стр. 603). С античного периода и до наших дней этот жанр отмечен диалогом между принцем и философом. Назидательность является в нем главным принципом.

Когда речь заходит о жизнеописаниях известных людей, сборниках высказываний или описаниях военных хитростей, передаваемых потомству в качестве примеров, достойных подражания, передачи в качестве положительного опыта и скрупулезного обдумывания, Дарий III занимает в них весьма скромное место. Он явно не относится к числу людей, "достойных памяти". Династия Ахеменидов и ее представители описаны всего у двух авторов. В завершающей части глав, посвященных описанию Персии и ее обитателей, Страбон подчеркивает значимость Кира и Дария, затем он перескакивает к последним царям, Арсесу и Дарию III, по отношению к которому он не испытывает большого восхищения: он утверждает, что Дарий III не принадлежал к царской семье [46] XV.3.24. . Со своей стороны, рассмотрев "почти всех достойных памяти потомков вождей греческого народа", Непот начинает главу хвалой персидским царям: