Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

"Но из тех, кто присоединил к своему титулу неограниченную власть, наиболее значительными, по нашему мнению, были персидские цари Кир и Дарий, сыновья Гистаспа, которые оба были простыми гражданами (privatus), когда за их заслуги (yjrtus) они были удостоены царской власти. Первый пал на поле битвы. Дарий умер от старости. Из того же народа были еще трое: Ксеркс и два Артаксеркса, прозванные Длинной Рукой (Macrocheir) и Великой Памятью (Мпётоп). Ксеркс был знаменит главным образом тем, что во главе самых могучих армий на памяти людей (post hominum memoriam) он пришел по суше и по морю атаковать Грецию. Что касается Длинной Руки, то он заслужил свою репутацию (laus) главным образом благодаря своему внушительному виду, физической красоте, к которой он добавил удивительное военное (inaredibili virtute belli) мужество, поскольку он оказался наиболее достойным из всех персов. Великая Память, напротив, был славен своей справедливостью; ибо вследствие преступления матери он лишился жены [47] Намек на убийство Статиры (жена Артаксеркса И) Парисатидой, его матерью, известный из Ктесия, а затем из Плутарха (Жизнь Артаксеркса). , но сумел пожертвовать своими страданиями ради сыновней любви. Эти два царя, носящие одно и то же имя, были сражены болезнью и отошли в мир иной; другой [Ксеркс] умер под ударами префекта Артабана" (De regibus XXI).

Таким образом, мы видим, что о Дарий III речь не идет. Отметим просто, что указание "Дарий, сын Гистаспа" предполагает наличие подразумеваемой ссылки на другого Дария, с которым предупрежденный читатель не должен его спутать. Трудно сделать хоть какой-то вывод из подобного отсутствия информации, тем более, что Дарий II также не упоминается, и тем более, что Артаксеркс III и Арсес проигнорированы. Ни первый ни вторые не относятся, очевидно, к категории "царей, достойных памяти". Автор не объясняет причин своего выбора персонажей, но ясно, что избранные им фигуры составляют портрет идеального царя: рожденный как простое частное лицо, он отличается своими физическими качествами и исключительным личным мужеством в бою, а также личными человеческими качествами, порой проявляющимися больше всего в частной жизни (сыновняя любовь Артаксеркса II). Все это достаточно банально: речь не идет, собственно говоря, об индивидуализированных портретах. Ясно, что пассаж является всего лишь кратким резюме утраченного труда Непота, которое он посвятил "царям иных народов" и к которым он отсылает свои читателей.

Конечно, по весьма очевидной причине в подавляющем большинстве этот труд посвящен греческим и римским вождям и стратегам. Среди "Жизнеописаний" Плутарха Великому царю - а именно Артаксерксу II, - посвящен один-единственный рассказ. Это жизнеописание весьма необычно, так как это единственный рассказ, посвященный Плутархом не кому-либо из греков или римлян, и который, единственный из трех, не сопровождается никакой параллелью. Выбор Артаксеркс II объясняется, вероятно - по крайней мере, частично, - избытком информации, которую Плутарх нашел у Ктесия, Динона, Ксенофонта и некоторых других, а также, вероятно, у Датамеса, сатрапа Каппадокии, который взбунтовался против Артаксеркса II.

В сборниках exempla ситуация совершенно аналогичная. Среди финансовых и военных хитростей, собранных автором "Экономик" и Полиеном, Датамес является единственным персом, представленным в галерее знаменитых военачальников, составленной Корнелием Непотом. Если взять другой труд Плутарха, а именно "Apophtegmata" ("Апофтегмы"), приписываемые царям и знаменитым людям, то там есть упоминания о нескольких Великих царях: помимо Артаксеркса II, воспоминание о котором открывает сборник и предваряется льстивым и просительным посвящением автора императору Траяну, здесь можно встретить Дария I, Ксеркса, Артаксеркса I, Кира Младшего и его мать Парисатиду, а также двух военачальников IV века до н.э., Оронта и Мемнона, один из которых (Мемнон) был одним из военачальников, к которым прислушивался Дарий III: но о самом Великом царе там ничего не говорится, кроме как одновременно с историей, в которой восхваляется его победитель [48] Apopht. Reg. Александр 11 (180в),30 (181е). .

Взамен Дарий III мимолетно появляется в "Пестрых рассказах" Элиана из Пренесты, другого автора коротких нравоучительных историй римского периода. Он упомянут в списке из двадцати персонажей, которые, имея достаточно простое происхождение, достигли вершин власти: в этом списке есть два персидских царя - Дарий I, в подобном же контексте встречающийся у Непота и в "Историях" Геродота, и Дарий III, который в этом случае был отнесен к рабам, что одновременно неточно и несколько чрезмерно [49] Элиан. Пестрые истории XII.43. . Еще два упоминания о Дарий III можно найти в другом сборнике того же автора ("Животные"), и в обоих случаях восхваляется верность домашних животных. В форме трогательных историй о взаимной преданности между хозяином и животным эти краткие истории иллюстрируют плачевную судьбу Великого царя, вынужденного в одном случае (VI.48) спешно бежать с поля битвы (в чем ему помогает его кобыла) а в другом случае (VI.25) умирать в ужасном одиночестве (с ним оставался только его верный пес). Эти exempla находятся на пересечении интересов двух типов тематических сборников: "смерть знаменитых людей" и истории животных, верных своим хозяевам и даже спасающих их от смерти. Известна также история Дария I, спасенного верблюдом, который нес его запасы еды [50] Страбон XV.3.24; Плутарх. Александр 31.7. .

В "Памятных деяниях и высказываниях" Валерия Максима Дарий появляется только в историях, посвященных подвигам Александра, победителя персов [51] Ш.8.6; IV.3.4; IV.7.2; VI.1; VT.4.3. , или мужеству македонцев, из которых автор извлекает следующую мораль: "Если бы это чудо оказалось перед глазами Дария, он знал бы, что солдаты этой нации не могут быть побежденными, поскольку он понял бы, что уже с ранних лет они обладали подобной выносливостью и стойкостью" [52] III.3, ext. l (сопротивление боли молодого македонского пажа). .

Аналогичная ситуация складывается в "Stratagemata" ("Военные хитрости"), которые их автор, Полиен, адресовал во II веке н.э. императорам Антонину и Веру. Среди девятисот exempla, терпеливо объединенных автором, довольно значительное количество военных хитростей приписывается греческим военачальникам V и IV веков. Эти военные хитрости они применяли в войнах и столкновениях с персами. В этих рассказах также выведены некоторые Великие цари - Кир, Камбиз, Дарий, Ксеркс, Артаксеркс I и Артаксеркс III, - но не Дарий III. Там встречаются также имена военачальников и сатрапов Великих царей. Автор также представляет серию из тридцати двух примеров, взятых из истории Александра Великого [53] IV.3.1–32. . В них имя Дария III появляется пять раз, главным образом в виде ссылок: он является тем, кто командовал персами, противостоящими Александру, он тот царь, чьи армии были неоднократно разбиты; и больше ничего или почти ничего.