Коллектив авторов - Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923

В этой ситуации любые попытки фашистов оправдать свои насильственные действия и существование своей военизированной организации ссылкой на угрозу большевистской революции выглядели крайне надуманно. После 1921 года даже буржуазия, до того момента поддерживавшая фашизм и фашистское насилие, начала выступать с требованиями о необходимости положить конец деятельности военизированных отрядов и распустить фашистскую военизированную организацию. Однако в реальности эти требования были нереалистичными и фактически лишь стали для фашистов новым предлогом к укреплению своей военизированной организации и к новой волне насилия, на этот раз направленной против партий самой буржуазии.

Наиболее отчетливо это проявилось во время серьезного внутреннего кризиса, охватившего фашизм летом 1921 года, когда вожди squadrismo расстроили попытку Муссолини заключить мирное соглашение с Социалистической партией и преобразовать фашистское движение в нечто вроде рабочей партии для низов среднего класса. Муссолини полагал, что можно отделить местных фашистских боссов от партийных активистов, провести грань между «бойцами» и «политиками», а затем распустить или по крайней мере перестроить военизированную организацию, подчинив «бойцов» «политикам» [12] Различие между «бойцами» и «политиками» принадлежит не Муссолини, а автору данной статьи, использовавшему его при анализе фашизма. См.: Gentile Е. Storia del partito fascista. R 215 ff. . В реальности же многие главные политические лидеры фашизма сами являлись «бойцами». В их число входили наиболее влиятельные из провинциальных фашистских боссов — Роберто Фариначчи, Дино Гранди, Итало Бальбо, Ренато Риччи, Дино Перроне Компаньи, — отказывавшиеся разоружать фашистское движение с тем, чтобы оно, согласно желаниям Муссолини, превратилось в парламентскую партию.

Squadristi в массе своей взбунтовались против Муссолини, называя его предателем, и в итоге вынудили его к согласию на отождествление новой Национальной фашистской партии, основанной в ноябре 1921 года, с их собственной военизированной организацией. Такую цену Муссолини был вынужден уплатить за то, чтобы и впредь оставаться признанным «дуче» фашизма. Его попытка провести размежевание между «политиками» и «бойцами» и объявить насилие не более чем переходной фазой фашизма закончилась однозначным провалом из-за существования формальной связи между политическими и вооруженными фашистскими организациями, институционализированной в уставе Национальной фашистской партии {260} 260 Ibid. P. 397 ff. .

В конечном счете squadristi заставили Муссолини смириться с тем, что идентичность новой Национальной фашистской партии нельзя отделять от идентичности ее военизированной организации и что сам Муссолини должен быть признан бесспорным «дуче». В программе партии недвусмысленно констатировалось, что «Фашистская национальная партия составляет неразрывное целое со своими боевыми отрядами — добровольной милицией, стоящей на службе у нации и государства и представляющей собой жизненную силу, в которой воплощается фашистская Италия и посредством которой она защищает себя» {261} 261 Gentile Е. Storia del partito fascista. R 392. .

Так на свет родилось то, что я предложил называть «милиционной партией», — первая массовая партия в новейшей европейской истории, институционализировавшая милитаризацию политики своей собственной организации, своих методов, стиля поведения и принципов борьбы против политических противников, объявлявшихся «внутренним врагом», подлежащим уничтожению {262} 262 Ibid. Ch. 7. . Следует подчеркнуть, что я прибегаю к такому определению не потому, что Фашистская партия имела военизированный аппарат, а потому, что партия как целое отождествляла себя с военизированной организацией и рассматривала насилие, то есть использование этой военизированной организации в террористических целях, как основополагающий элемент своих действий по отношению к врагам. Однозначная милитаризация политики Фашистской партии подтверждалась в уставе Фашистской милиции, опубликованном 8 октября 1922 года в Il Popolo d’Italia ; в нем утверждалось, что Фашистская партия «по-прежнему остается милицией» и что «все члены партии обязаны соблюдать особые законы чести Фашистской милиции и ее военную дисциплину, прочно основывающиеся на [авторитете] военной иерархии» {263} 263 Цит. по: Ibid. P. 537. .

Практика насилия, проводником которого выступала фашистская военизированная организация, безусловно, являлась не единственным источником фашизма как массового движения, однако именно она служила тем элементом, вокруг которого фашизм выстраивал свою идентичность и на основе которого развивал свою политическую культуру.

Все основатели фашизма имели за своими плечами опыт насилия, приобретенный еще до Первой мировой войны в среде социализма, революционного синдикализма, радикального национализма и футуристического авангарда. К концу 1918 года эти течения слились в политическую партию, впоследствии принимавшую участие в создании фашизма. Сформулированный Жоржем Сорелем миф о насилии как катализаторе возрождения являлся отправной точкой для множества группировок, в 1914–1915 годах давших начало революционно-националистическому интервенционизму — непосредственному предшественнику фашизма. Опыт интервенционизма и войны привнес новые мифы в националистическую культуру насилия. В первую очередь среди них выделялось прославление боевых отрядов как воинствующего авангарда новых итальянцев — людей, чья задача состояла в низвержении прежних политических лидеров буржуазно-либеральной Италии, которая в результате должна будет возродиться и стать еще более великой и сильной страной. Фашизм, как открыто провозглашал Муссолини, был рожден в действии и шел вперед, опираясь на мифы и идеалы, провозглашенные догмами его политики, которая, в свою очередь, понималась как борьба против «внутренних врагов» нации. В статье, опубликованной 20 ноября 1920 года в официальной газете Фашистской партии, главенство насилия обосновывалось следующим образом:

Кулак — это синтез теории <���…> Он воплощает в себе невозможность достижения поставленных целей с помощью одних лишь слов. Когда фашист бьет социалиста по голове, он вбивает ему в череп свои идеи. Это гарантированный способ сэкономить время, имеющий все преимущества тонкого и убедительного синтеза, оказывающего быстрое и решительное воздействие непосредственно на тело противника <���…> А что может служить наиболее законченным выражением синтеза, как не пистолетный выстрел? Он движется к цели с начальной скоростью 300 метров в секунду и решает задачу моментально и профессионально <���…> Его эффективность заключается в том факте, что он максимально экономичным и быстрым способом раз и навсегда прекращает любые дебаты <���…> И, наконец, синтез всех синтезов, и потому излюбленное оружие фашистов: бомба. Фашист любит бомбу, могуществом превосходящую любое неизвестное божество или неких слишком хорошо известных женщин. Восхитительная святость бомбы вызывает у фашиста святое восхищение {264} 264 Freddi L Sintesi // Il Fascio. 1920. 20 novembre. .