Джон Бальфур - Османская империя [Шесть столетий от возвышения до упадка, XIV–ХХ вв.]

Время, выбранное для этого наступления, не устраивало русского царя, который все еще был занят на севере, обеспечивая свое присутствие на Балтике. Петр I не был полностью готов к переброске сил на Черное море, которая входила в его планы, но несколько позже. Однако после отсрочки, которую он продлил попытками посредничества, он лично повел свои войска сражаться на берега Прута. Соблазнившись перспективой получить поддержку христиан, переправившись через реку Прут, царь столкнулся с катастрофической нехваткой продовольствия в этой истощенной засухой стране. Со стороны же осторожных христиан, не уверенных в его способности одержать победу, русский царь получил лишь незначительную поддержку. На этот раз он действительно не смог добиться успеха. Из-за ошибок в разведке Петр не сумел предупредить стремительную переправу через Дунай и предвидеть всю мощь крупной армии татар и турок, хорошо оснащенной артиллерией и во много раз превосходившей численностью русскую армию. Турки заняли господствующие над Прутом высоты. Отсюда они начала блокировать войска Петра, позади которых находились берега реки, а с флангов — непроходимые болота. Таким образом, русскую армию ждал либо полный разгром, либо сдача в плен. Это был серьезный кризис, который вызвал у Петра приступ эпилепсии. Он закрылся в своей палатке, признавшись, что никогда не был «в таком отчаянии», что боится турецкого плена и что, как крайнее средство, примет любые условия, «кроме рабства», потерю любого его завоевания, за исключением «любимого рая» — Санкт-Петербурга.

В этот критический момент на выручку царю пришла его решительная и энергичная супруга, родом из крестьян, Екатерина, ранее настоявшая на том, чтобы сопровождать его во время кампании. Ее твердость и нежная забота укрепили дух царя и вернули возможность трезво мыслить. Петр принял ее предложение, подсказанное группой офицеров, направить соглашение о перемирии великому визирю Османской империи Балтаджи. Екатерина, отдав собственные драгоценности и собрав несколько тысяч золотых рублей среди офицеров Петра, послала эти ценности в лагерь визиря в качестве общепринятого, но более чем обычно дорогого подарка, призванного склонить турок к обсуждению условий сдачи. В результате соглашение было достигнуто.

Условия, принятые Петром, включали сдачу Азова и окрестностей, разоружение крепостей в Таганроге и на Днепре, уход русской армии из Польши и, следовательно, невмешательство в дела казаков; безопасное возвращение короля Карла через русские земли в его владения в Швеции. Тем самым был положен конец мечтам Петра завоевать Черное море. «Господь Бог, — как выразился он, — изгнал меня из этого места, подобно изгнанию Адама из рая». Был положен конец и его надеждам иметь южный флот, недостроенные корабли которого теперь гнили на стапелях, а предназначавшийся для них лес был переброшен на судоверфи Санкт-Петербурга.

Однако для русского царя условия, принятые великим визирем (по своему характеру не бывшим воином) от имени империи и скорее исходившие из соображений обороны, чем завоевания, были даже лучше, чем он мог ожидать. Они не предусматривали для России никаких территориальных потерь за пределами сферы непосредственных османских интересов. На самом деле они даже вызвали приступ гнева у разочарованного завоевателя Карла XII, наблюдавшего за уходом царя и его арьергарда без всяких помех, под бой барабанов и с развевающимися флагами. Напрасно просил он дать ему отряд, чтобы преследовать русских. Его охотно поддержал не менее возмущенный крымский хан, который считал, что потерпевший поражение царь должен теперь, как и раньше, платить ему дань.

Однако теперь восторжествовала более миролюбивая политика, главным образом благодаря влиянию британского посла сэра Роберта Саттона, который с самого начала докладывал, что турки, вопреки усилиям шведского короля и крымского хана, «казались всецело удовлетворенными миром, который был заключен». Благодаря посредничеству его и голландского посла, после дальнейших турецких угроз войны, условия соглашения были подтверждены, когда в Адрианополе турецкая территория вокруг Азова была увеличена и русские были в конечном счете лишены доступа к Черному морю. Эти условия были фактически воплощены в двух новых договорах, соответственно 1712 и 1713 годов. Таким образом, в целом Прутский мирный договор, легко завоеванный, но сверхщедрый, отвечал текущим целям османов, имевшим ограниченные и, по сути, оборонительные цели в России.

Что касается шведского короля, он показал себя строптивым человеком, от которого было очень трудно избавиться. Но и он в конце концов понял, что Порта его не поддержит, и принял от султана эскорт до турецкой границы, а затем верхом отправился на север по Европе к берегам Балтики.

Благодаря поражению Петра Великого на Пруте четверть века прошли без нарушений Россией мирных отношений с Османской империей. Но только империя не была склонна почивать на лаврах, которые она приобрела за счет царя. Турецкие войска были по-прежнему мобилизованы, более того, во главе их теперь стоял воинственный и враждебно настроенный великий визирь Дамад (Дамат) Али-паша, исполненный решимости бросить их против армии старого врага — Венеции. Венецианская республика переживала упадок, даже более тяжелый, чем тот, что выпал на долю Османской империи, и к тому же она осталась без союзников.

Воспользовавшись этим обстоятельством, Дамад Али, известный грекам как Кумурджи, «бесстрашный визирь» байроновской музы, предпринял попытку вернуть Морею, отомстив за ее потерю престарелому (ныне покойному) венецианскому полководцу Морозини, подтвержденную Карловицким договором. В 1715 году, найдя удобный предлог и не забыв при этом проконсультироваться с астрологами, великий визирь повел большую армию, поддерживаемую флотом, через Фессалию и после трехнедельной осады взял Коринф.

Фактически, как ранее на Кипре и Крите, греки были склонны приветствовать турок в качестве освободителей от латинской тирании своих венецианских хозяев, которым они не хотели оказывать помощь. В результате армия турок приступила в Морее к возвращению всех венецианских крепостей, включая Модон, Корон и Наварино. Кампания, в ходе которой венецианцы расчетливо избегали риска генерального сражения, была завершена за несколько месяцев. К концу 1714 года республика потеряла всю Морею и острова архипелага. Развивая успех, захватив между делом еще два оставшихся незанятыми христианских порта на Крите, турки намеревались завершить изгнание венецианцев с греческой территории нападением на Корфу и Ионические острова.

Однако историческая победа Дамада Али-паши уравновешивалась впечатляющим поражением на другом фронте. Он неверно рассчитал реакцию императора Карла VI Габсбурга. Он не допускал мысли о его возможном вмешательстве на стороне венецианцев, несмотря на уклончивый ответ на оттоманское требование австрийского нейтралитета и, более того, на имперское предложение посредничества в мирном урегулировании. В результате, когда Венеция обратилась к императору за помощью на основании нарушения османами Карловицкого договора, Карл отреагировал на это подписанием с республикой генерального оборонительного союза. В этом решении на него повлиял прозорливый и внушающий уважение принц Евгений Савойский, которого беспокоил быстрый успех турок и который ясно видел его потенциальную опасность не только для итальянских владений императора с Ионических островов, но и, если турки вернутся к политике агрессии в Восточной Европе, и для его германских владений.