Джон Бальфур - Османская империя [Шесть столетий от возвышения до упадка, XIV–ХХ вв.]

В самой Порте не было согласия по поводу того, стоит ли рассматривать этот союз как casus belli. Партия мира в диване мудро противилась еще одной войне с империей. Но после жарких дебатов в конце концов одержал верх воинствующий великий визирь, который завоевал некоторую поддержку улемы и, в довершение всего, заручился предписанием муфтия в пользу войны.

В итоге в 1716 году внушительная турецкая армия вновь выступила к Белграду. Там история повторилась, как при более раннем столкновении между султаном Мустафой и принцем Евгением, когда турецкие военачальники разошлись во мнениях относительно тактики. Должны они идти на север в сторону Темешвара или на запад к Петервардину? Отвергнув доводы оппонентов (и проигнорировав на сей раз астрологический прогноз), Дамад Али-паша выбрал второй путь. Он переправился через Саву и прошел вдоль южного берега Дуная, чтобы осадить Петервардин. Командиры австрийцев поначалу и сами не могли договориться о тактике, столкнувшись с многократным превосходством турок в живой силе. Многие из них испытывали благоговейный страх перед репутацией Дамада Али после его триумфов в Греции. Некоторые из них всячески старались избежать риска прямого столкновения и выступали за политику войны на истощение, рассчитывая измотать турок. Но это противоречило натуре энергичного принца Евгения. Более того, он хорошо знал турок, устаревший характер их вооружения, их мастерство в лобовой атаке и ограниченность при столкновении с непредвиденной тактикой, вкупе с тенденцией обращаться в бегство. И летом 1716 года Савойский решил перейти в наступление. Предварительное столкновение произошло вблизи деревни Карловицы, где как раз и был подписан договор и где османы, в нарушение этого договора, атаковали и разгромили авангард австрийцев.

Итак, Дамад Али-паша шел на Петервардин, где в полной боевой готовности были сосредоточены силы принца Евгения. Вначале янычары имели успех, прорвав центр австрийской пехоты. Но Евгений бросил туда подкрепление для контрнаступления и атаковал янычар другим отрядом пехоты с фланга. Турки дрогнули, и атака тяжелой имперской кавалерии — рода войск, пока еще незнакомого туркам, — опрокинула сипахов, которые вышли из боя и в панике отступили. Великий визирь попытался злыми упреками и ударами сабли остановить отступающих, но результата не достиг и поскакал с группой офицеров в самую гущу схватки (точно так же поступил Кепрюлю Мехмед при Сланкамене более двадцати лет назад) в отчаянной надежде спасти ситуацию. Как и Мехмед, он был смертельно ранен попавшей ему в голову пулей, доставлен на лошади в Карловицы, где его смерть предрешила окончательное поражение турецких войск.

Развивая свой успех, принц Евгений осадил и взял крепость Темешвар, последний остававшийся в Венгрии оплот ислама, которая находилась в руках османов со времен правления Сулеймана Великолепного. Евгений Савойский благородно обошелся с гарнизоном крепости и помог жителям-мусульманам беспрепятственно уехать. Это было преддверие к плановому заселению и колонизации провинции немцами и австрийцами. После завершения этого процесса Темешвар стал известен как «маленькая Вена».

Захват крепости Темешвар стал прелюдией к осаде Евгением Белграда в следующем году. Здесь османы, идя на помощь своему гарнизону, вновь выставили на поле боя армию, вдвое превосходящую войско Евгения Савойского. Хотя положение австрийцев было критическим, их спасли промедления, колебания и некомпетентная тактика турок. Излишне уверенные в том, что крепость должна обязательно остаться турецкой, они медлили с началом атаки на осаждающих. И тогда находившийся в крайне сложном положении принц Евгений, несмотря на то что обстоятельства были явно против него, решился на дерзкий удар возмездия. Он пошел на штурм позиций османов, достигнув эффекта внезапности и сразу же посеяв панику в рядах противника. Прямо по центру его пехота, поддержанная на флангах кавалерией, пошла вперед с развевающимися знаменами и под барабанный бой, навстречу жестокому артиллерийскому огню главной батареи турок. Выдержав обстрел и вплотную приблизившись к батарее, австрийцы пошли в штыковую атаку, нанеся по янычарам настолько разрушительный удар, что весь фронт пришел в полный беспорядок.

Так дерзкое командование принца Евгения Савойского полностью изменило ход событий, и Белград попал в руки австрийцев, причем снова, как и под Петервардином, при огромных потерях в живой силе и технике в разбитых турецких частях. Сам принц Евгений был ранен в сражении, которое император объявил «величайшей победой всех времен». Эта победа вошла в австрийский фольклор песней, которую впоследствии пели многие поколения имперских армий, когда шли в бой.

Между тем пришло время подумать о мире. И вновь, как в Карловицах, Англия и Голландия выступили в роли посредников — инициаторов принципа uti possidetis — «чем владеете, тем и владейте». В 1718 году в небольшом сербском городке Пожаревац был подписан мирный договор между Австрией, Венецией и Османской империей, по этому договору Османская империя окончательно уступила Габсбургам все, что еще оставалось у нее в Венгрии, хотя не все жители этих мест были довольны таким решением; также большую часть Сербии, включая Белград и Семендрию (Смедерево), большую часть Валахии и важную часть Боснии. Это дало императору Карлу VI господствующее положение в Восточной Европе, какого не могли добиться его предшественники в великие дни борьбы с турками.

Только Венеция при сепаратном договоре серьезно пострадала от османов, уступив всю Морею и удержав только Корфу, Ионические острова и несколько портов в Далмации и Албании, также отдав султану часть территории, которая открыла ему доступ к границам Рагузы, союзницы турок. Здесь, благодаря Османской империи и вопреки ее слабости, по существу был положен конец Венецианской республике как реальной политической силе. Это явилось некоторой компенсацией для турок. Но цена, которую за нее пришлось заплатить в Восточной Европе, означала продолжение упадка Османской империи. Карловицкий договор показал, что турки больше не могли считаться серьезной угрозой Западу. Пожаревацкий договор окончательно утвердил их в положении обороняющейся стороны, которая вряд ли способна замышлять по собственной инициативе дальнейшую агрессию в Европе.

Султан Ахмед III, в общем миролюбивый человек, теперь получил возможность наслаждаться миром в течение последних двенадцати лет своего правления — периода, во время которого намечалась серьезная тенденция к европеизации и реформам. Родившийся вне стен Сераля во время военной кампании, отпрыск любимой фаворитки своего отца, он избежал изоляции «Клетки» и, хотя испытывал влечение к женщинам, сумел с юности сохранить определенный иммунитет к влиянию и интригам гарема. Правитель, наделенный терпимостью, он был утонченным светским и культурным человеком, способным воспринимать цивилизованные вкусы и Запада и Востока. Увлекаясь музыкой, литературой и искусствами, он собрал вокруг себя талантливых придворных поэтов и обогатил свой Сераль новой библиотекой, которая систематически пополнялась ценными рукописями.