Джон Бальфур - Османская империя [Шесть столетий от возвышения до упадка, XIV–ХХ вв.]

Тем временем регентство продемонстрировало свою способность управлять Болгарией без иностранной помощи — достижение, которое западные державы не замедлили отметить. За это следовало отдать должное Стамболову, который, по сути, стал диктатором страны. Защитник единства и свободы Болгарии и болгар, он был проницательным человеком, понимавшим свой народ и посвятивший его делу свою жизнь. Находясь на пороге государственности, но не имея опыта в политических делах, болгары в этот исторический момент нуждались в народном лидере, которому доверяли и за которым были готовы идти. Стамболов, спутавший карты русских, разбудил в болгарах новую национальную гордость и неистовый дух болгарского патриотизма.

Теперь оставалось избрать для новой нации нового правящего князя. В 1887 году единодушный выбор пал на принца Фердинанда Кобургского. Россия отказалась признать его избрание законным, но он взошел на трон с молчаливого согласия других европейских стран, подписавших Берлинский договор. Новые выборы в 1887 году подтвердили статус Фердинанда. Во время поездки по стране население приветствовало нового князя с вежливым достоинством, а героического Стамболова с нескрываемым восторгом. Его восхождение на трон, не признанное Россией и Турцией, было поддержано лордом Солсбери, поскольку принц Кобургский был родственником королевы Виктории. Еще семь лет его премьер-министр Стамболов, демонстрируя открытое неповиновение России, вызывал восхищение Британии, где его называли «болгарским Бисмарком».

Абдул Хамид не смог удержаться от ловкого скрытого удара по Болгарии, введя импортный сбор на ввоз на турецкую территорию любой болгарской продукции. Он проявил себя отнюдь не султаном-воином, готовым, если необходимо, сражаться за остатки своей империи. Опасаясь, после подписания мирного договора, новой войны с ее очевидными рисками и непредсказуемыми последствиями, султан предпочел отказаться от суверенных прав на свои последние владения в Болгарии. Его османские предки-завоеватели считали Восточную Румелию первым шагом на пути к созданию великой империи в Европе. Абдул Хамид воздержался даже от того, чтобы использовать ее в качестве последнего окопа в обороне империи. «Больной человек», одержимый духом фатализма, теперь отворачивался от Европы.

Уже не так решительно, но в том же стиле пассивной уклончивой дипломатии, султан стал отворачиваться и от Африканского континента. Здесь он терял Тунис, над которым Франция установила протекторат, и, главное, Египет, «самую яркую жемчужину в короне султана». Правящим хедивом Египта, все еще номинально остававшимся под его суверенитетом, был Исмаил-паша, династия которого, основанная Мехмедом Али, правила страной в течение полувека. Исмаил, как и последние султаны, благодаря всевозможным излишествам, влез глубоко в долги, делая займы, дошедшие до ста миллионов фунтов. К 1876 году, то есть году дефолта турецкого правительства, он был фактически банкротом и, согласно плану, подготовленному международной комиссией по египетскому государственному долгу, должен был поместить управление своими финансами под двойной контроль британских и французских генеральных контролеров. По их настоянию был сформирован новый кабинет с британским министром финансов и французским министром общественных работ. Когда в 1879 году Исмаил уволил этих двух министров, желая создать кабинет из одних только египтян, британское и французское правительства официально посоветовали ему «отречься и покинуть Египет». В этом их поддержали другие европейские державы.

Если, при определенных оговоренных условиях, он откажется отречься, два правительства обратятся к султану. Надеясь выиграть время, сам Исмаил — через агента и большие взятки — изложил дело султану как попытку двух иностранных держав посягнуть на его права. Как обычно, не понимающему склад ума европейцев, Абдул Хамиду даже в голову не пришло, что эти державы могут решиться на такое действо без его согласия. Встревоженный угрозой своей власти и престижу, и дома, и за рубежом, он собрал кабинет министров, который согласился с тем, что такого шага, если возможно, следует избежать. Стремясь выиграть время, султан предложил переговоры.

Только один из его министров, грек-христианин по имени Каратеодори, который, будучи министром иностранных дел, присутствовал в Берлине, упрямо настаивал, что в такой чрезвычайный момент любая попытка проволочки станет роковой и подтолкнет султана к действиям без согласия султана. Наступил момент принятия смелого решения, и султан в конце концов склонился к изданию фирмана, объявляющего о смещении Исмаила и назначении его сына Тевфика. Так, в самый последний момент султану удалось предотвратить иностранную интервенцию и спасти свой престиж суверена.

Двумя годами позже разразился новый кризис, где снова на карту были поставлены суверенные права султана. Недовольство условиями в армии среди египетских офицеров спровоцировало националистический переворот, который возглавил Ахмед Ораби, полковник, феллах по происхождению. Выступление было направлено против хедива Тевфика. В результате был уволен премьер-министр, да и авторитет самого хедива оказался подорван. После мятежа Гладстон и его министры — противники интервенции сначала были готовы только к дипломатическим действиям, настаивая, что любая военная интервенция в Египте являлась ответственностью его суверена — султана, и только его одного. В начале 1882 года, несмотря на нежелание Гладстона, но в ответ на давление французов, интересы которых не совпадали с интересами султана, правительства Британии и Франции подтвердили хедиву свою поддержку и продолжение существующей системы финансового контроля.

Это спровоцировало еще один взрыв в Египте, где Ораби, провозгласивший лозунг «Египет для египтян», навязал хедиву сильное национальное правительство, в котором он сам занял пост военного министра. Британия и Франция направили военные корабли в Александрию для поддержания порядка и в надежде на восстановление авторитета хедива. Но в этом они не преуспели, и партия войны упрочила свои позиции, повсюду разжигая народные волнения. Широко распространилось мнение, что Ораби намерен изгнать всех христиан. Армейские офицеры настаивали на смещении хедива. Длительное присутствие иностранных военных кораблей вселило в сердца египтян ксенофобию. В Александрии, куда многие европейцы бежали, спасаясь от беспорядков внутри страны, на них нападали, им вслед плевали. Некий шейх кричал на улицах: «О, мусульмане, идите за мной и помогите убивать христиан!» В один из дней разразилась буря, во время которой были зверски убиты пятьдесят человек.