Джон Бальфур - Османская империя [Шесть столетий от возвышения до упадка, XIV–ХХ вв.]

Не доверяя всем министрам и чиновникам, как «лицемерам и паразитам», он сеял и всячески взращивал взаимное недовольство между ними, назначал на высокую должность одного только потому, что ему было известно о претензиях другого, стравливал всех со всеми. Монополизировав власть, он отдавал приказы и инструкции исполнителям лично или при посредстве штата личных секретарей. Они часто противоречили распоряжениям, отданным главному визирю, тем самым понижая его привычный статус. Великий визирь больше не стоял, как в прошлом, между султаном и министрами, будучи главным получателем делегированных полномочий.

Такова была модель управления абсолютного деспота, правящего, согласно его убеждению, по праву, дарованному ему Небесами. Его государство было, по сути, полицейским. Вся бюрократия сконцентрировалась в одном месте — дворце Йылдыз и была усилена новым инструментом автократии, более могущественным, чем все, что имелись в распоряжении ранних султанов. Речь идет о телеграфе. Впервые примененный союзниками в Крымской войне, он распространился по всей империи французской концессией, и Абдул Хамид активно использовал его в рамках недавно созданного министерства почты и телеграфа. В школах теперь готовили телеграфистов. Довольно скоро в империи была создана разветвленная сеть телеграфных линий, соединившая столицу империи со всеми провинциальными столицами, давая Абдул Хамиду возможности контроля, которых не было ни у одного раннего султана. Губернатор больше не мог править по своему усмотрению и на свой страх и риск. С помощью телеграфа султан мог «отдавать ему приказы, узнавать, чем он занят, сделать ему выговор, отозвать, приказать его подчиненным донести на него и вообще лишить его всей реальной власти». Абсолютный автократ, лишенный препятствий в виде политической оппозиции или конституционных ограничений, Абдул Хамид испытывал отвращение к любым формам либерального правления. По его убеждению, именно из-за либерализма правители Запада позволили своим подданным управлять собой.

Тем не менее, если отставить в сторону политику, султан вовсе не был слепым реакционером. Он продолжал опираться на Запад, как это делали его предшественники эпохи Танзимата, в стремлении к модернизации не только в области технологии, что он мог использовать для своих конкретных целей, но также в сфере правосудия и образования. Здесь автократическими методами он распространил и воплотил в жизнь многое из того, что задумали реформаторы прошлого, но почти ничего не добились. В это время империя больше всего нуждалась в расширенной гражданской службе, достаточно компетентной, чтобы вести государственные дела, отправлять законы и управлять финансами, согласно воле султана. Тем самым будет обеспечено упорядоченное и прогрессивное развитие.

С тем, чтобы идти в ногу с Западом — да и со своим собственным христианским населением, — султану были остро необходимы реформы и усовершенствования в системе народного образования. Абдул Хамид хотел видеть вокруг себя надежный, образованный класс чиновников, которые могли заменить тех, чья репутация была запятнана, и тех, кто находился в изгнании. Ему было необходимо увеличить число соратников, на кого он мог бы положиться в будущем в выполнении его распоряжений и служении его государству. С этой целью Абдул Хамид реорганизовал Мюлькийе, первый в империи центр высшего гражданского образования, увеличив число обучающихся там студентов по сравнению со временем правления его отца в двенадцать раз.

В военной области аналогичным образом был расширен военный колледж Харбийе, вместе с военно-морским, инженерным и медицинским училищами, как военными, так и гражданскими. Абдул Хамид увеличил сеть образовательных учреждений восемнадцатью новыми высшими учебными заведениями и профессиональными школами, в которых преподавались такие предметы, как финансы, изящные искусства и другие; в них готовили инженеров-строителей, полицейских, таможенников. Наконец, он основал Стамбульский университет, материализовав таким образом проект, задуманный, но так и не начатый, полвека назад — в эпоху Танзимата. С целью заполнить эти новые учебные заведения студентами и пре подавательским составом, повсеместно расширилась сеть начальных и средних школ и колледжей по подготовке преподавателей. В столице пик развития среднего образования был достигнут с расширением и туркизацией франко-турецкого училища в Галатасарае. Теперь превратившийся в имперский османский лицей, он стал элитарным учебным заведением для выходцев из турецкого правящего класса, с преподавателями, подобранными из числа ведущих турецких ученых и литераторов.

Таким, благодаря упорному трудолюбию Абдул Хамида, было долгожданное воплощение в конкретных практических формах идеалов Танзимата. Наконец возникло расширяющееся ядро реального нового образованного слоя общества, элиты гражданских служащих, получившей профессиональную подготовку, чтобы укомплектовать громоздкую бюрократическую машину хамидовского режима — и, по иронии, антихамидовского режима, которому предстояло стать следующим.

В области правовой реформы Абдул Хамид вначале добился небольшого успеха. Под началом министерства юстиции он планировал такие перемены в османском гражданском судопроизводстве, чтобы обеспечить его признание иностранными комиссиями, тем самым ограничив правовые привилегии, которые давали им капитуляции. Но иностранные миссии отказались применять в смешанных судах соответствующие новые законы по гражданскому судопроизводству и исполнению решений. Так что их экстерриториальные привилегии остались прежними. В области коммуникаций дальнейшим вкладом в модернизацию Турции стало распространение печатного слова посредством газет, периодических изданий и книг. Все они подвергались строгой цензуре, часто вплоть до полного выхолащивания — «кастрированных газет» (как назвал их один из иностранных наблюдателей), не дававших никаких политически важных сообщений. Тем не менее они распространялись все шире. По всем неполитическим темам, таким как литература, наука и другие области знаний, новая читающая публика могла расширять свой кругозор.

В области финансов Османская империя теперь была более, чем когда-либо, отдана на милость Европы. На Берлинском конгрессе заинтересованные державы впервые столкнулись с проблемой дефолта по османским долгам. В официальном протоколе они предусмотрели создание в Стамбуле международной финансовой комиссии, призванной найти средства, допустимые при финансовой ситуации Порты, удовлетворить претензии держателей облигаций. Теперь, после потери османских территорий в Еворпе, возникла унизительная перспектива ограничения европейцами османского суверенитета у себя дома. Для Абдул Хамида это был весьма болезненный удар по гордости, с которым он поначалу никак не мог смириться. Но со временем, видя, что казна пуста, он признал необходимость смягчить европейских кредиторов и, сделав это, восстановить хотя бы частично престиж Турции за границей.