Антон Антонов-Овсеенко - Портрет тирана

В столице Григорий Иванович оказался не у дел. С соратником Ленина боялись разговаривать. Даже Клим Ворошилов не принял его.

Назначили Петровскому пенсию — 80 рублей в месяц и забыли о нем. Пенсия ничтожная, квартиры нет… Долго слонялся член ЦК В КП по вдруг оглохшей столице, пока случайно не встретил Федора Никитича Самойлова, директора центрального Музея Революции. В 1912–1914 годах они вместе представляли большевиков в IV Государственной Думе. Самойлов предложил Петровскому место замдиректора музея по хозяйству: должность завхоза не входила в номенклатуру ЦК, и Самойлов надеялся, что за эту вольность кремлевский громовержец с него не взыщет. Григорий Иванович поселился на чердаке музея и с увлечением отдался собиранию документов революции.

Почему же все-таки Сталин не уничтожил этого ленинца? Неужто только из «уважения» к бывшему депутату Думы?

На очной ставке с «врагом народа» Станиславом Косиором, устроенной Сталиным, с участием Ежова, Григорий Иванович держался смело. За двадцать лет до этого, в Туруханской ссылке, Петровский отвесил Кобе пощечину за провокационные измышления.

…В тюрьме хулиганствующий уголовник не тронет фраера, если тот отважится дать отпор. Не в этом ли парадоксе бандитской психики — разгадка особой «милости» тирана?

«Милость» Сталина распространилась на несколько десятков старых членов партии, не оставивших заметного следа в революции. Они нужны были ему для создания видимости ленинского антуража вокруг собственной персоны. Постоянное славословие, сочинение — к случаю — приветственных адресов, присутствие в президиуме съездов и конференций. И создание новой истории партии. В этом смысле полезным слугой-исполнителем оказался Емельян Ярославский (М.И. Губельман).

Генсек приметил Ярославского еще при жизни Ленина, ввел его в центральный аппарат и поручил редактирование ведущих органов партийной печати. Ярославский предпринял издание «Истории ВКП(б)» и краткой биографии Сталина. Яркая посредственность, Ярославский на поприще фальсификации истории проявил редкую старательность. Он соединял в одном лице партчиновника и плодовитого фантаста — удивительный продукт времени. Этому присяжному переписчику истории Хозяин поручил возглавить Общество старых большевиков.

Сталин сначала ликвидировал Общество, потом ликвидировал старых большевиков. А Емельяна оставил. Оставил и отметил высшей наградой — сделал его на XVIII итоговом съезде членом ЦК.

Весьма полезным статистом в сталинском театре оказался Н.И. Подвойский. Еще в семнадцатом году, будучи членом военной организации большевистской партии, он вошел в Петроградский ВРК. Подвойский оказался одним из самых неутомимых карьеристов. При любом случае он подписывался за председателя ВРК, оттесняя на второй план действительно избранного председателем П.Е. Лазимира. «Должность» председателя не имела тогда существенного значения: десятки членов комитета подписывались за председателя на многочисленных документах в октябре-ноябре семнадцатого года.

Подвойский был из тех, о ком говорят: «Много амбиции — мало амуниции». Может быть поэтому он не попал в число большевиков, которых преследовало правительство Керенского. Не коснулась его и сталинская секира. Напротив, после гибели всех активных руководителей Октябрьского вооруженного восстания Подвойского срочно возвели в сан одного из вождей революции. Ему присвоили задним числом титулы Председателя ВРК, Председателя Военки и… Первого наркома. В действительности Ленин, уступив домогательствам Подвойского, назначил его заместителем наркома по военным и морским делам лишь 11 ноября 1917 года [174] ИГАОР СС, ф. 130, 2, д. 1104, л. 50. .

При жизни Ленина с 1918 по 1924 годы Подвойский не попал в число делегатов ни одного съезда партии. Ленин имел множество случаев убедиться в полной непригодности Подвойского к руководящей работе. Глава правительства не доверял ему оперативного командования и настаивал на снятии с ответственного поста [175] В.И. Ленин, т. 50, с. 121, 308, 320, 327, 488. .

Сталина факты, документы не смутили (…«Лжи поверят, правде нет»). Он пренебрег и психическим заболеванием Подвойского. Все герои Октября оказались «врагами», зато «Председатель ВРК» — вот он! — жив и здравствует.

Поощряемые генсеком, родственники Подвойского выпускают серию мемуарных публикаций в жанре фантастики а ля Емельян Ярославский. Фирма Ярославский-Подвойский-дочери-зятья и К 0буквально завалила авгиевы конюшни советской историографии таким количеством мусора, что для их расчистки понадобился бы легион Геркулесов. Вероятно поэтому конюшни стоят нетронутыми по сей день…

Кому же еще дозволил Сталин умереть в своей постели? Этот подарок генсек сделал женщинам — Елене Стасовой, Александре Коллонтай и еще нескольким соратницам Ленина. Надежду Крупскую причислить к ним нельзя: слишком ее смерть походит на «устранение».

Вообще искать систему в сталинской политике казнить-миловать занятие пустое.

Власть без крови — так не бывает. И слава без крови — не слава. А как же большие поэты? Они снискали мировую славу, а крови ничьей не проливали. Как это им удается? Сталин испытывал к поэтам какое-то суеверное почтение. Но и оно имело предел.

…Осип Мандельштам, Егише Чаренц, Марина Цветаева. И — Анна Ахматова, Борис Пастернак. Первых он казнил (Цветаева покончила самоубийством). Последних двух помиловал. А ведь они были из самых строптивых. Борис Пастернак осмелился отказаться от подписи под требованием казнить «троцкистов». Не его ли превозносил на Первом съезде писателей в тридцать четвертом году «презренный наймит мировой буржуазии» Бухарин? Но что-то удерживало Сталина от расправы с Пастернаком.

Владимир Маяковский рано покончил с собой. Останься он жить, не миновать ему судьбы Максима Горького. На роль кремлевского камер-юнкера он не годился. Однако не стоит гадать. Нам доподлинно известно, что в одном проскрипционном списке, представленном на высочайшее утверждение, Хозяин вычеркнул имя Лилии Брик со словами:

«Не будем трогать жену Маяковского» [176] «ХХ век», 1977, № 2, с. 75. .

В отношении Горького можно сказать определенно: казнить его как шпиона (итальянского фашизма, наверно?..) было бы слишком скандальным делом. Поэтому Сталин приказал убрать его «тихо».

Другой широко известный писатель Илья Эренбург уцелел именно благодаря своей европейской известности. Уникальный случай: автор, чьи книги были арестованы (изъяты, запрещены), остался невредим. Уважением генсека к писателю это явление не объяснить. Сталин был начисто лишен понимания самоценности человеческой личности. Его бесило малейшее проявление самостоятельного мышления или творческой индивидуальности.