Кирилл Столяров - Палачи и жертвы

1952 г. с перерывом с 16 ч. 30 мин. до 23 ч. 30 мин.

Допросили: ст. следователи Следчасти по особо важным делам МГБ СССР

— полковник Седов, — майор Левшин.

Обвиняемый — Абакумов».

Допрос длился около восьми часов и продемонстрировал лишь примат формы над содержанием. Таких куцых протоколов — десятки.

Человеку не дано предугадать свое будущее. На все лады измываясь над Абакумовым и другими подследственными по делу заговора еврейских буржуазных националистов, Рюмин не подозревал, что его часы сочтены. 14 ноября 1952 года его отстранили от должности заместителя министра государственной безопасности и, приняв во внимание довоенный стаж работы бухгалтером, назначили старшим контролером Министерства госконтроля СССР.

«Заместителю начальника Следчасти по особо важным делам МГБ СССР — полковнику г/б товарищу Соколову

РАПОРТ

Согласно распоряжению Министра Государственной безопасности Союза ССР товарища Игнатьева С. Д., 15 ноября 1952 года арестованный № 15 помещен в камеру № 77 Бутырской тюрьмы… из шести камер, расположенных в конце коридора, где размещена камера № 77, выведены все заключенные, и, таким образом, по соседству с арестованным № 15 других заключенных нет.

В целях конспирации эта часть коридора отгорожена специальной портьерой. У двери камеры выставлен круглосуточный пост из числа наиболее проверенных надзирателей… Надзиратели предупреждены, что арестованный № 15 способен допустить любую провокацию и может прибегнуть к самоубийству. Поэтому за ним необходимо вести особо тщательное наблюдение…

Также в целях конспирации принято решение прикрепить к арестованному № 15 наиболее проверенного, умеющего держать язык за зубами, врача и вызов других врачей к арестованному производить только в экстренных случаях.

Согласно указанию Министра, арестованный № 15 закован в наручники, которые будут сниматься только во время принятия пищи. Все остальное время арестованный № 15 будет сидеть в наручниках, причем в дневное время с руками за спину, а в ночное время — с руками на животе.

Материалы тюремного дела арестованного № 15, из которых можно догадаться о характере и содержании дела, переданы на хранение начальнику Внутренней тюрьмы тов. Миронову, а остальные материалы, по которым содержание и характер дела понять нельзя, переданы начальнику Бутырской тюрьмы…

Пом. начальника Следчасти по особо важным делам МГБ СССР— подполковник г/б Гришаев.

17 ноября 1952 г.»

Примечательный документ, не так ли? Составлен и безукоризненно, и с известной долей сдержанного подобострастия: вышестоящие начальники поименованы «товарищами», как будто они секретари ЦК. Сразу видна рука умного и вдобавок образованного человека — куда до него Шварцману, не говоря уж про Комарова. И верно — в будущем подполковнику Гришаеву суждено стать профессором Всесоюзного юридического заочного института (ВЮЗИ): это ему А. Ваксберг посвятил очерк «Заслуженный деятель» [4] См. «Литературная газета» от 15 марта 1989 г. .

Но речь не о нем, вернемся к Абакумову.

Выходит, обращение к «дорогим Л. П. и Г. М.» все–таки возымело действие? Да, похоже. Рапорт Гришаева позволяет ответить на очень важные вопросы: кто из двух высоких адресатов откликнулся на призыв о помощи и для чего это было сделано? Распоряжение исходило от министра Игнатьева, а тот, если так можно выразиться, был человеком Маленкова. А что это означало — облегчение участи или же игру мягкой лапой?

Устранение Рюмина и перевод Абакумова из одной тюрьмы в другую заметно не повлияли на служебное рвение следователей — те продолжали допросы с прежней настойчивостью. Однако характер их вопросов меняется: теперь следствие интересуется, почему Абакумов не отреагировал на заявление врача Лидии Тимашук, которая в августе 1948 года сигнализировала о неправильном лечении товарища Жданова и о наличии в Лечсанупре Кремля чрезвычайно опасной группы профессоров–террористов. Правда, заявление Тимашук было адресовано начальнику Главного управления охраны МГБ СССР генерал–лейтенанту Власику, но это не имеет значения — недавно арестованный Власик уже дал показания на Абакумова, заявив, что незамедлительно передал ему сигнал патриотически настроенной докторши.

К досаде следователей, Абакумов решительно отрицает соучастие в терроризме, а пытать его они уже не рискуют — состояние здоровья арестованного № 15 катастрофически ухудшается. И тогда появляется на свет еще один рапорт на имя заместителя министра госбезопасности генерал–полковника Гоглидзе:

«…по имеющимся врачебным заключениям, арестованный № 15 якобы страдает болезнью сердца, а наблюдающий за ним врач разрешил допрашивать его не более 3–4 часов и только в дневное время…

При таком положении, учитывая поведение арестованного № 15, на мой взгляд, добиться от него признания вины в совершенных им преступлениях невозможно.

Мне кажется, целесообразно было бы поставить об этом в известность Инстанцию и предпринять необходимые меры в направлении получения от арестованного № 15 признательных показаний. Такой мерой, по–моему, может быть тщательное медицинское освидетельствование арестованного № 15 и в случае необходимости — применение срочных медицинских средств для быстрого восстановления его здоровья с тем, чтобы после этого его можно было бы активно допрашивать и обязательно пользоваться при этом острыми методами.

Секретарь партбюро парторганизации Следчасти по особо важным делам МГБ СССР — Цветаев.

16 января 1953 г.»

«Трогательная» забота тяготеющего к «острым методам» секретаря парторганизации не оставила равнодушным и Гоглидзе, видного бериевца: он тотчас распорядился созвать консилиум с участием врачей различных специальностей. Вот к каким выводам пришли тюремные эскулапы:

«…больной ходит пошатываясь в разные стороны, пользуется при этом либо поддержкой окружающих, либо опирается на стены и предметы… Жалобы на боли в сердце, иррадирующие в левую руку, на боли в ногах и отеки ног, отмечают слабость, быстрое утомление…

Данные обследования указывают на наличие у больного кардиоартериосклероза и атеросклероза с возможным склерозом коронарных сосудов; выявленная на ЭКГ недостаточность миокарда может быть отнесена также за счет общей астении…

Выявленные изменения не требуют постельного режима и диетпитания; больной работоспособен в течение нормального рабочего дня (до 6 часов), ночная работа противопоказана.

Полковник медслужбы — Петрин.

26 января 1953 г.»

Оставим заключение о «работоспособности» арестованного № 15 на совести доктора Петрина…