Кирилл Столяров - Палачи и жертвы

Ответ: По справке тюрьмы получается так…

Вопрос: Прекратив следственное дело за смертью арестованного, вы подписали заключение о конфискации имущества Гончарова — дачи, легковых автомобилей «Опель–олимпия» и «Москвич», денег в сумме 221 тысячи рублей, золотых часов, золотых цепочек и прочего. На каком основании?

Ответ: Из Ленинградского управления МГБ поступил запрос, как быть с описанным имуществом Гончарова, и я…

Вопрос: В утвержденном вами документе говорится: «Вышеперечисленные ценности, принадлежавшие Гончарову Л. Г., согласно заключению в деле — конфисковать, как нажитые им нетрудовым путем в результате преступной связи с иностранной разведкой». Вы и здесь не удержались от фальсификации?

Ответ: Признаю, что я виноват в небрежном оформлении документов по делу Гончарова…»

Допрошенный по этому эпизоду Абакумов ознакомился с постановлением об аресте Гончарова, признал утверждающую подпись в левом верхнем углу своею и сказал, что решительно ничего не помнит про Гончарова. Одно не вызывало у него сомнений — таких людей как Гончаров, МГБ без санкции Сталина не арестовывало. Однако ни докладных записок Сталину с какими–либо резолюциями, ни ссылок на его указания в деле Гончарова не обнаружили.

Прежде чем поставить точку в этой скорбной истории, позволю себе добавить еще несколько слов.

Леонида Георгиевича Гончарова давно не было в живых, а его жена все еще посылала письма во все адреса, в том числе Сталину:

«Глубокоуважаемый Иосиф Виссарионович!

К вам обращается жена вице–адмирала Гончарова, заслуженного деятеля науки, лауреата Сталинской премии, доктора военно–морских наук, профессора Военно–морской академии им. А. Н. Крылова… Мой муж ранее перенес кровоизлияние в мозг, страдает гипертонической болезнью, уже полтора года я о нем ничего не знаю, куда ни обращаюсь, не получаю ответа, кроме скупой фразы: «Следствие не закончено». Передачи не разрешены… Обращение к Вам — моя последняя надежда. С уважением — Людмила Гончарова».

Под письмом дата — ноябрь 1949 года.

Как вы думаете, когда Людмилу Ильиничну Гончарову соблаговолили поставить в известность о том, что она овдовела? Для этого понадобилось без малого пять (5!) лет — сообщение МВД СССР было отправлено ей 17 марта 1953 года. Здесь, на мой взгляд, отчетливо видна разница между сталинскими порядками и тем, что творилось в гитлеровской Германии: если немцы немедленно информировали вдов и педантично высылали им счета за кремацию в концлагерях, то мы не взыскивали денег за похороны, зато и не утруждали себя уведомлениями.

По ходатайству адмирала флота Н. Г. Кузнецова русский патриот Леонид Георгиевич Гончаров был посмертно реабилитирован, а его вдове пришлось еще года два бегать по судам, потому что ей не возвращали незаконно изъятое имущество — организация, завладевшая дачей Гончаровых в Сиверской, ссылалась на то, что затратила на ремонт чуть ли не сто тысяч…

Что сказать о деле Леонида Георгиевича Гончарова? Это, по–моему, тот случай, когда надо склонить голову и молча почтить его светлую память…

Третья фаза следствия по делу Абакумова оказалась самой короткой: она продолжалась всего четыре месяца и закончилась арестом Берии. Тогда впервые возник вопрос: входил ли Абакумов в так называемую «банду Берии»?

Что же достоверно известно о связи Абакумова с Берией? Абакумов попал в НКВД по рекомендации партийных органов в 1932 году, а до того работал грузчиком на складе Центросоюза. В 1939 году он занимал скромную должность оперуполномоченного в Секретно–политическом отделе (СПО) НКВД СССР, а затем сразу стал начальником Управления НКВД Ростовской области. Чем объяснялся столь стремительный взлет рядового и, в сущности, ничем не отличавшегося работника? С одной стороны, объективными обстоятельствами — жернова репрессий, охвативших страну, перемололи как тех чекистов, что были до Ежова, так и самого Ежова вкупе со всеми его выдвиженцами. С другой стороны, был и субъективный фактор — кто–то порадел об Абакумове. Кто? Порознь допрошенные бериевцы в один голос назвали Богдана Захарьевича Кобулова, в 1939 году возглавлявшего СПО и бывшего тогда непосредственным начальником Абакумова. Он же в 1940 году способствовал назначению Абакумова на должность замнаркома: в то время наркомат разделился на два, на НКВД и НКГБ, число замов удвоилось, а Берия с Кобуловым нуждались в преданных вассалах. Так что роль Берии в выдвижении Абакумова можно считать доказанной.

Как в дальнейшем складывались их отношения? В том же 1940 году Абакумов назначается начальником Управления Особых отделов РККА, о чем, по его словам, узнает от Сталина. С тех пор, вплоть до ареста, он впрямую от Берии больше не зависел. Брат Кобулова, Амаяк Захарьевич, генерал–лейтенант госбезопасности, показал на допросе, что до войны отношения Берии и Абакумова были нормальными, хорошими, а потом они постепенно ухудшались, поскольку Абакумов уже не считался с Лаврентием Павловичем. На это же указывают два факта. Сменив Меркулова на посту наркома госбезопасности, Абакумов не подписал приемно–сдаточного акта, что вызвало гнев Берии, который в кремлевском коридоре при свидетелях отчитал Абакумова, сопроводив свои слова площадной бранью. Кроме того, Абакумов принялся расчищать кадры МГБ, решительно избавляясь от людей Берии и Меркулова в Следственной части по особо важным делам и в аппарате контрразведки, куда он расставлял тех, с кем прошел войну в ГУКР «Смерш». Это нашло подтверждение в показаниях Шейнина, который подчеркнул на допросе, что «замена ответственных работников МГБ ставленниками Абакумова происходила с согласия и при участии секретаря ЦК ВКП(б) Кузнецова».

Степень неприязни Берии к Абакумову характеризует такой факт — начальник личной охраны Берии полковник Саркисов сообщил следствию, что «перед арестом Абакумова Лаврентий Павлович распорядился переключить телефоны Кремлевской АТС: домашний — на дежурного офицера в комнате охраны, а служебный — на приемную; это было сделано для того, чтобы Абакумов не мог соединиться с ним».

Есть еще веский довод: если бы Берия доверял Абакумову и нуждался в нем, то в марте 1953 года он постарался бы освободить его из тюрьмы. Однако факты говорят об обратном.

На допросе у нового Генерального прокурора СССР Р. А. Руденко, дотошно выискивавшего доказательства близости Абакумова с Берией, Абакумов показал: «На квартире и на даче у Берии я никогда не бывал. Отношения у нас были чисто служебные, официальные и ничего другого». Здесь, пожалуй, стоит отметить, что Берия славился хлебосольством и принимал у себя широкий круг лиц, связанных с ним общими целями.