Кирилл Столяров - Палачи и жертвы

Теперь я глубоко осознал, как тяжко переносить слезы детей, жен и матерей. И в эти трудные для меня дни все мои надежды и мысли тоже обращены к Вам — великому государственному деятелю, озаренному лучшими качествами человека.

Дорогой Лаврентий Павлович, Вы хорошо знаете мое дело. Я не имею права на какие–либо оправдания. У меня остается одно — надежда на Ваше великодушие. Простите преступления, которые были совершены мною в большом водовороте без какого–либо злого умысла.

Сейчас меня одолевают ежеминутно слезы 3–х детей, жены и матери, доживающей (если не умерла) последние дни с тяжким горем.

Дорогой Лаврентий Павлович, прошу Вас, простите.

Рюмин

28 августа 1953 г.»

Мысленно сопоставив даты, внимательные читатели догадались, что это был глас вопиющего в пустыне: Берия не получал и не мог получить послания Рюмина — «великий государственный деятель, озаренный лучшими качествами человека» вот уже два месяца содержался под арестом в ожидании скорого конца.

Обстоятельства ареста Берии освещались многими авторами, поэтому, как мне кажется, лучше сразу перейти к существу его уголовного дела и передать слово комментатору.

23 декабря 1953 года Специальным Судебным Присутствием Верховного суда Союза ССР в закрытом судебном заседании, без участия сторон — обвинения и защиты, в соответствии с постановлением ВЦИК СССР от 1 декабря 1934 года были осуждены Берия Л. П., Меркулов В. Н., Деканозов В. Г., Кобулов Б. 3., Гоглидзе С. А., Мешик П. Я. и Влодзимирский Л. Е. по статьям 58–1«б», 58–8, 58–11, а Берия, кроме того, по статье 58–13 Уголовного Кодекса РСФСР (в редакции 1926 года) и части 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 января 1949 года «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование», на основании которых названные лица приговорены к высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией всего лично принадлежавшего им имущества, с лишением воинских званий, орденов и наград.

В совершении каких преступлений их признали виновными?

Прежде чем перейти к анализу законности и обоснованности приговора, прямо скажу, что для меня как юриста нет вопроса в том, были ли уголовными преступниками Берия, Меркулов и остальные подсудимые. Тем не менее при непредвзятом подходе часть предъявленных им обвинений с учетом некоторых вновь открывшихся обстоятельств представляется мне несостоятельной и нуждается в юридической переквалификации.

Берия, в частности, признан судом виновным в измене Родине, в организации заговорщической группы с целью захвата власти и установления господства буржуазии, в совершении террористических актов против преданных партии и народу политических деятелей и в связях с иностранной разведкой до момента разоблачения и ареста. Наряду с этим Берия и другие осужденные пытались активизировать остатки буржуазно–националистических элементов в союзных республиках, посеять вражду и рознь между народами СССР и в первую очередь подорвать дружбу народов СССР с русским народом.

Как видите, обвинений много, поэтому начну по порядку.

Состав такого преступления, как измена Родине, совершенная военнослужащим (статья 58–1«б» УК РСФСР в редакции 1926 года), — а Берия, напомню, имел воинское звание Маршала Советского Союза — предусматривает действия, направленные в ущерб военной мощи СССР, его государственной независимости и неприкосновенности его территории с прямым контрреволюционным умыслом.

Содержались ли в деяниях Берии признаки этого преступления?

Берии вменялось в вину, что летом 1941 года он втайне от Советского правительства хотел установить связь с Гитлером через посла Болгарии в СССР Стаменова, пытаясь начать мирные переговоры и предлагая уступить гитлеровской Г ер- мании Украину, Белоруссию, Прибалтику, Карельский перешеек, Бессарабию, Буковину: ценою этих территориальных уступок и порабощения советских людей Берия добивался предательского соглашения с Гитлером.

Такой факт имел место. И выбор посредника не был случайным, ибо по существовавшей в то время договоренности советские интересы в Германии представляла Швеция, а германские в Москве — Болгария. Но каковы были истинные намерения Берии?

На следствии и на судебном заседании Берия заявлял, что получил от Сталина задание «через Стаменова создать условия, позволяющие Советскому правительству сманеврировать и выиграть время для собирания сил», но его словам не поверили.

Недавно по жалобе ранее осужденного П. А. Судоплатова Главная военная прокуратура возобновила следствие по одному из старых уголовных дел и установила, что в 1941 году Берия вызывал к себе руководителя разведывательно–диверсионной службы НКВД СССР и со ссылкой на Сталина давал указание встретиться с послом Стаменовым, что-бы — цитирую документ — «подсунуть немцам дезинформацию в расчете на то, что таким образом удастся задержать наступление и дальнейшее продвижение германо–фашистских войск».

Установлено также, что, помимо Берии и непосредственного исполнителя, в замысел этой операции был посвящен Молотов и что Стаменов, будучи искренним приверженцем Советского Союза, никаких действий в этом направлении не предпринял. Более того, Стаменов заявил представителю НКВД П. А. Судоплатову, что не станет передавать унизительных для СССР предложений, так как уверен в победе Красной Армии над фашистской Германией. Поскольку раскрыть Стаменову дезинформационный характер операции было невозможно, история не имела продолжения.

Эти вновь открывшиеся обстоятельства коренным образом меняют картину происшедшего.

Обвинение Берии в том, что он в 1942 году хотел пропустить немецкие войска через Кавказский хребет для захвата Баку, базировалось только на свидетельских показаниях отдельных военачальников, утверждавших, что подсудимый воспрепятствовал выдвижению на передовые позиции двух воинских частей НКВД, и представляется мне весьма спорным, ибо наличие маневренных резервов для локализации возможных прорывов врага, по мнению специалистов, было не менее важным, чем прочность первой линии обороны на перевалах.

А теперь перейдем к обвинению в заговоре. Надо сказать, что заговор с целью захвата власти является наименее исследованной юристами формой измены Родине, потому что практика — достаточно сослаться на громкие процессы тридцатых годов — не дала правовой науке того материала, который был бы пригоден для обобщений и аргументированных выводов. Однако не вызывают споров три обязательных признака заговора: 1) наличие двух или более лиц; 2) наличие соглашения между ними относительно совместной деятельности; 3) наличие цели захвата власти в центре и на местах.