Алексей Тимофеев - Русский фактор. Вторая мировая война в Югославии. 1941–1945

О дальнейшей судьбе этих частей можно судить на основании косвенных данных. В Архиве Югославии в фонде Государственной комиссии по военным преступлениям сохранился массив документов офицера по бытовым вопросам членов семей ваффен-СС из Сербии, имевшего штаб-квартиру в Бечкереке (Петровграде), крупнейшем городе Баната (Сербия) [80] Банат — одна из трех составляющих частей Воеводины, в годы Второй мировой войны единственная, не отобранная немцами у Сербии. На территории Баната проживало значительное число немцев, пользовавшихся фактической автономией в составе недичевской Сербии. . В фонде сохранилось 2050 дел, на основании которых 279 человек можно идентифицировать как русских эмигрантов по месту рождения в Российской империи, или (в случае, если они родились после 1921 г.) по русским фамилиям и именам. Большинство из них служили в III батальоне хипо, входившем в 1944 г. во II добровольческий полицейский полк «Сербия» (III. Hipo.-Batl. / Polizei Freiwilligen Regiment 2 Serbien), хотя отдельные лица служили и в других частях полка. Этот полк был сформирован из более мелких частей вспомогательной полиции весной 1944 г. [81] Neufeldt H.-A., Huck J., Tessin G. Zur Geschichte der Ordnungspolizei 1936–1945. Koblenz, 1957; Nix P., Jerome G. The Uniformed Police Forces of the Third Reich 1933–1945. Solna, 2006. Судя по личным номерам, значительное число этих лиц рекрутировались в 3–4 приема в период с середины 1942-го до первых месяцев 1943 г. На основании этого можно предположить, что эти люди и были остатками эмигрантских полицейских частей, формировавшихся рекрутной комиссией в отеле «Палас». Хотя II добровольческий полицейский полк «Сербия» просуществовал до конца 1945 г., невозможно утверждать, что русские части в нем сохранились до самого конца, т. к. вышеупомянутый фонд был захвачен уже в октябре 1944 г. и не содержит более поздних записей.

Осенью 1944 г. в Словении, в городе Камник (Stein in Oberkrain), активно действовал против партизан прибывший туда в сентябре 1944 г. батальон СС (SS Jager Bataillon), насчитывавший около 500 человек, под командованием гауптштурмфюрера Геннадия Гринева [82] АЈ, ф. DK, ф. 25 041 Grinjov Genady, л. 234–605. . Словенские партизаны относили личный состав батальона к казакам. По их сведениям, батальон состоял из 3 рот, в каждой было около 150 человек. В каждой роте было по 4 взвода и одному тяжелому взводу, на вооружении которого, кроме пулеметов, состояло по 2 легких итальянских миномета. Для усиления батальону был придан минометный взвод, вооруженный советскими 82-миллиметровыми минометами. Батальон был достаточно насыщен автоматическим оружием — всего в нем был 1 немецкий MG-34, 4 советских станковых пулемета «максим», 4 итальянских станковых пулемета «Бреда», 6 чешских ручных пулемета «Зброевка-Брно», несколько советских пистолетов-пулеметов и 4 противотанковых ружья. Кроме Гринева офицерские места в батальоне занимали Якубович и Орлов [83] Podroben opis sovraznih edinic na teritoriju kontroliranem po NOV in POS. B.m., 1945. s. 38. .

В ноябре 1944 г. командир батальона Гринев с несколькими офицерами отбыл в Любляну. После того как в Любляну прибыл и М.А. Семенов, было начато формирование нового полка СС. В начале января 1945 г. в Любляну поступило пополнение из рядов советских военнопленных. Во главе полка стоял штандартенфюрер СС Михаил «фон» Семенов, его заместителем был гауптштурмфюрер (позднее — штурмбаннфюрер) СС Геннадий Гринев, также имевший приставку «фон», свидетельствовавшую о его претензиях на дворянство. Сразу же были сформированы 1-й и 2-й батальоны и отдельная разведрота (Jagdkomando). Эти части в феврале 1945 г. использовались в районе Жужемберка (Seisenberg). В феврале 1945 г. было закончено формирование в Любляне 3-го батальона, который также действовал в районе Жужемберка. А 20 февраля 1945 г. полк получил название Первого специального полка СС «Варяг» (Sonderregiment SS I «Varager») и имел в своем составе около 2,5 тысячи человек. Солдаты и офицеры полка носили на рукаве щиток с надписью «РОА» [84] AIZDG, k. 64/III, k. 157/I–III, AFK, k. 281/IV; Arhiv SUP Ljubljana, Mikroteka VII, f.10, s. 258; Зборник НОР. Т. VI, књ. 18. Београд, 1978. С. 711. . Обычно полк «Варяг» действовал по-батальонно в небольших операциях по зачистке партизан [85] Захаров В.В., Колунтаев С.А. Русская эмиграция в антисоветском, антисталинском движении (1930-е — 1945 г.) // Материалы по истории Русского освободительного движения (статьи, документы, воспоминания). Вып. 2. М., 1998 г. С. 106–108, 471–472. . В самом конце войны «Варяг», так же как и РОК, покинул Югославию и сдался англичанам [86] Дробязко С., Каращук А. Русская освободительная армия. М., 1999. С. 14. .

С меньшим успехом шла в оккупированной Югославии деятельность по формированию из эмигрантов частей под знаменем украинского и казацкого сепаратизма. Небольшая группа казачьих самостийников не смогла создать широкую организацию, и в основном ее деятельность свелась к распространению пропагандистских материалов среди казаков Первого полка РОК, т. е. в «шефстве» над сотней «вольных казаков» в этом полку. Хотя попытки организации независимых казаков начались еще летом 1941 г., они не могли иметь успех. К тому времени рядовые казаки в большей мере интересовались насущными проблемами, переженились на местных женщинах и народили детей, многие из которых русского языка уже не знали. А образованная часть казачьего офицерства и вовсе была настроена монархически.

Все стало очевидным с самого начала — в переписи русских эмигрантов, проводимой Бюро в Сербии летом 1941 г., казаки участвовали, что способствовало получению ими документов, дотаций нуждающимся и т. д. Таким образом, выделить их в отдельный народ не удалось. Единственным результатом, которого удалось добиться казачьим самостийникам в 1941 г., было создание «Всеказачьего Союза в Сербии», располагавшегося в частной квартире по адресу: Белград, бульвар короля Александра, 77, а затем на улице Королевы Наталии, 90, неподалеку от Русского дома. При этом дело ухудшалось тем, что атаманов и руководителей у казаков было намного больше, чем рядового казачества. Один из участников этих событий, генерал Алферов считал, что в казачьем движении «… нет мира и согласия, а главное нет правды и крепкого держания слова. Много политики и всяческих интриг и мало честности. Идет борьба за власть, даже не за власть, а за призрак власти. И в этой борьбе казачьи верхи и разные типы, претендующие на верховенство, забыли о главном: о казаке…» [87] ГАРФ, ф. Р5752, оп. 1, д. 9, л. 2.

Самостийники не желали вербовать своих сторонников для пропитанного легитимизмом (т. е. монархизмом и склонностью к «единой и неделимой России») РОК: «…здесь русская акция достигла апогея. Мы совершенно заброшены, с нами не считаются и на все вопросы советуют ждать и терпеть» [88] ГАРФ, ф. Р5752, оп. 1, д. 9, л. 2. . Попытки создать нечто независимое от РОК ни к чему не приводили. Лидер казачьих самостийников Павел Поляков записал с отчаянием: «Недавно здесь появился некий г-н Семенов, служащий в немецкой жандармерии. С ним у меня было свидание. Разговор был в форме полудопроса— полумонолога. На вопрос г-на Семенова, как и в какой форме можем мы, казаки, принять участие в борьбе, я ответил, что с нашей стороны до нынешнего дня нами было подано минимум десяток предложений о казачьих формированиях самого разнообразного типа, от административно-полицейских до рабочих и военных, но что, к сожалению, успехом не увенчалось. Собственно на этом разговор и кончился, т. к. на назначенное на другой день свидание г-н Семенов больше не пришел. Я ему предложил для начала 250 человек в возрасте до 46 лет. Теперь узнаю, что Семенов открыл в Белграде канцелярию вместе с известным Вам Ланиным и начал запись в нее всех подряд… На каком-то торжественном сборище шуцкора немецкий полковник Кевиш держал речь, в которой, между прочим, сказал, что, мол, имеются известные казачьи генералы, которые ведут агитацию против шуцкора. Так пусть они запомнят, что мы сумеем разделаться с теми, кто саботируют немецкие начинания…» [89] ГАРФ, ф. Р5752, оп. 1, д. 9, л. 2.