Алексей Тимофеев - Русский фактор. Вторая мировая война в Югославии. 1941–1945

Стоит добавить, что часть русских эмигрантов служили непосредственно в воинских и полицейских частях государств, образованных немцами после оккупации Югославии. Свыше пятидесяти бывших офицеров королевства Югославии (в основном, женатые на хорватках) продолжили свою службу в рядах вооруженных сил НГХ (т. н. домобранство) [100] Policijski elaborat. Ruska emigracija u Jugoslaviji. Bileca, 1953. С. 715. . Некоторые из них отбыли в составе хорватского усиленного 369-го полка на Восточный фронт и попали в плен вместе с остатками 6-й армии Паулюса. В боевом дневнике 369-го полка отмечена проявленная в боях с РККА храбрость по крайней мере двух русских офицеров — Михаила Зубчевского и Михаила Коробкина [101] Pojic M ., Hrvatska pukovnija 369. na Istocnom bojistu 1941–1943. Zagreb, 2007. .

В отличие от Хорватии в Сербии русских эмигрантов на военной службе практически не было. Дело в том, что премьер Сербии генерал Милан Недич в весной 1942 г. подписал приказ об увольнении с государственной службы всех русских, независимо от того, имеют ли они статус беженцев или югославское гражданство. Например, один из русских полицейских чиновников, С.А. Голубев писал: «…по решению господина министра внутренних дел III № 285 от 18 мая 1942 г. я был уволен из государственной службы на основании § 104, п. 16 Закона о чиновниках как русский…» [102] ИАБ, ф. УГБ СП, д. Голубjев Сергиjа. Таким образом М. Недич пытался обеспечить трудовые места для масс сербских беженцев, прибывавших в страну из Хорватии. Редким исключением из этого закона стал Николай Дмитриевич Губарев. Губарев прибыл в Сербию ребенком, остался сиротой и даже беспризорничал, но все-таки смог выкарабкаться из бедности и с 1928 г. работал в полиции. После оккупации в 1941 г. Губарев перешел в Специальную полицию, которая боролась с повстанцами, и сначала занимался коммунистами, возглавив работу отделения по борьбе с партизанами, а потом был переведен на борьбу против организации Дражи Михайловича [103] ИАБ, Суђење сарадницима окупатора (Бећаревића Божидара, Вујковића Светозара и Губарев Николе), XXXVII/73. .

Нельзя не обратить внимание на то, какую поддержку получили у русской эмиграции воинские и полицейские части, боровшиеся против югославских партизан в годы Второй мировой войны. В этом контексте стоит сравнить численность, с одной стороны, «балканских» русских эмигрантов (Югославия — около 30 тысяч и Болгария — около 15 тысяч), ставших костяком РОК и нескольких полицейских частей, и, с другой стороны, крупных русских эмигрантских колоний в прочих европейских странах, не давших такого числа активных участников событий 1939–1945 гг. По данным Нансеновского комитета по помощи беженцам, во Франции проживали около 100 тысяч, в Польше — 80 тысяч, в Германии — 40 тысяч, в Чехословакии — около 9 тысяч и в Бельгии около 8 тысяч русских. Из них наиболее заметную гомогенную воинскую силу дали русские эмигранты во Франции — 3 тысячи человек, призванных для защиты Франции насильно (вопреки тому, что они не были французскими гражданами) в ходе мобилизации 1940 г. Разительным контрастом выглядят русские воинские части на Балканах, формировавшиеся с относительным соблюдением принципа добровольности.

Для оценки соотношения численности русской диаспоры на Балканах и численности сформированных ею воинских и полицейских частей стоит привести один пример. Начальник Генерального штаба Сухопутных сил Германии Франц Гальдер считал, что «…исходя из существующего опыта… один миллион гражданских жителей может сформировать две дивизии…» [104] Гальдер Ф. Военный дневник. Том 3. Кн. 1. М., 1971. С. 256. , т. е. может дать около 3–4 % от общего состава населения, учитывая, что пехотная дивизия вермахта имела 17 734 солдат и офицеров [105] Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии. 1933–1945 гг. М., 2002. С. 86. . Таким образом, сравнивая численность русских на Балканах и число добровольцев в РОК и полицейских частях, можно сделать вывод, что средний показатель мобилизационной активности там был намного превзойден. Подобная активность не может быть объяснена даже тем особым демографическим и социальным составом, который имела на Балканах русская эмиграция, где доминировали решительные мужчины с опытом владения оружием.

Попытаемся реконструировать мотивацию столь высокой мобилизационной активности русской эмиграции. Прежде всего рассмотрим материальные стимулы. После массовых увольнений в Сербии и общего ухудшения уровня жизни в других балканских странах эмигрантам пришлось, заботясь о хлебе насущном для себя и своих близких, искать любую подходящую работу. В этих условиях служба в рядах РОК была сравнительно привлекательна (см. таблицу 1 [106] ГАРФ, ф. Р6792, оп. 2, д. 68, л. 97. ).

Таблица 1

ДЕНЕЖНОЕ ДОВОЛЬСТВИЕ (В РЕЙХСМАРКАХ)

ВОЕННОСЛУЖАЩИХ РОК В СЕРБИИ В КОНЦЕ 1942 Г.

С учетом искусственно завышенного валютного курса рейхсмарки (1 РМ=20 сербских динар) [107] ГАРФ, ф. Р7439, оп. 1, д. 10. л. 133. , этот уровень заработной платы был высоким. Например, в Белграде в то время можно было снять комнату за 275 динар в месяц, а 300 динар в месяц было достаточно для скудного питания одного человека (яйца, топленый жир, кукурузная крупа, фасоль, эрзац-кофе, вино, сезонные фрукты и овощи) [108] ГАРФ, ф. Р7439, оп. 1, д. 4, л. 552–572. . Достаточно престижная в рамках русской колонии зарплата преподавателя русской гимназии в Белграде в то время составляла 1200 динаров в месяц [109] ГАРФ, ф. Р6792, оп. 2, д. 66, л. 157. . Стоит отметить, что выплаты в РОК были несколько меньше, чем у их коллег по вермахту, но больше, чем у бойцов восточных батальонов и добровольческих легионов из подсоветских граждан. Рядовой и унтер-офицерский состав «ост-батальонов» получал около 30–42 РМ (54 РМ — на лица с семьей) [110] Дробязко С.И. Под знаменами врага. М., 2005. С. 182–183; http://www.lexikon-der-wehrmacht.de/Soldat/Besoldung.htm. . В то же время заработная плата у русских эмигрантов во вспомогательных полицейских батальонах была еще больше, чем в РОК, что приводило к попыткам перевода в хипо отдельных военнослужащих из РОК [111] Русский корпус на Балканах во время II Великой войны 1941–1945. Сб. II. С.-Петербург, 1999. С. 128–129. .

С другой стороны, нельзя забывать, что к 1941 г. с момента окончания Гражданской войны прошло уже около двадцати лет и наемничество как вид заработка уже не могло быть популярным. Уже давно прошли времена полковника Миклашевского, совершившего с двумястами русскими солдатами и офицерами интервенцию и военный переворот в Тиране против левого правительства православного епископа Фана Ноли [112] Йованович М. Русская эмиграция на Балканах 1920–1940. М., 2005. С. 42–44; Окороков А.В. Русские добровольцы. Неизвестные войны XIX–XX веков. М., 2004. С. 83–89. . Хотя большая часть русских эмигрантов, прибывших в Королевство СХС, участвовали в Первой мировой и/или Гражданской войне (62 %), профессиональных военных среди них было относительно мало (всего 28,6 %) [113] Йованович М . Русская эмиграция на Балканах 1920–1940. М., 2005. С. 14. , т. к. большая часть царского кадрового офицерства была выбита в 1914–1918 гг. Среднее и младшее поколения эмигрантов полностью интегрировались в мирную жизнь и даже в случае увольнения могли сравнительно легко переехать в Германию и другие страны Западной Европы, где вследствие массовой мобилизации освободилось сравнительно много вакансий и русских эмигрантов принимали без особых затруднений [114] Васильчикова М. Берлинский дневник, 1940–1945. М., 1994; ИАБ, ф. BDS, д. G-703. . Во время глобальной войны, в обстановке активных антипартизанских операций, в тяжелейших условиях горной местности, при противостоянии многочисленным, уверенным в правоте своей идеологии и решительным противникам военная служба не могла стать лучшим способом зарабатывания денег. Те, кто хотел обеспечить себя материально без особых проблем, не задерживались в РОК, даже если они туда случайно и попадали.