Хью Томас - Двойники. Правда о трупах в берлинском бункере.

На станции «Штадтмитге» было больше порядка, чем на станции «Кайзерхоф», в заброшенном желтом вагоне метро устроили пункт первой медицинской помощи, где несколько измученных хирургов оперировали при свете свечей и газа.

Первая группа была вынуждена подняться на поверхность на станции «Фридрихштрассе». Монке рассказывает историю, иллюстрирующую тевтонское отсутствие гибкости, которое обошлось беглецам довольно дорого и вынудило их вернуться к этому пункту.

«Мы не прошли и ста метров от станции «Фридрихштрассе», когда оказались перед огромной стальной перегородкой. Водонепроницаемая перегородка запирала тоннель в том месте, где он проходил под рекой Шпрее.

Здесь — я не мог поверить своим глазам — мы столкнулись с двумя крепкими сторожами метро. Оба они, как и положено ночным сторожам, имели при себе фонари. Их окружали разъяренные люди, требовавшие, чтобы они открыли перегородку. Они отказывались. Один из них сжимал огромный ключ. Когда я увидел эту идиотскую ситуацию, я приказал им отпереть перегородку для моей группы и гражданского населения. Оба сторожа категорически отказывались. Они ссылались на устав и какой-то его параграф.

Эти упрямые парни имели при себе по экземпляру устава и принялись зачитывать нам из него. Этот устав, датированный 1923 годом, действительно ясно предписывал, что перегородка должна запираться каждый вечер после того, как пройдет последний поезд метро. В течение многих лет в их обязанности входило следить за этим. Я был ошеломлен. Уже в течение по крайней мере недели здесь не проходил ни один поезд, а эти законопослушные служаки действовали по имеющемуся у них уставу, и ничего с ними нельзя было поделать.

Конечно, мы были вооружены, а они нет, и я чувствовал, что мы могли бы спастись, если бы в точности следовали намеченному мною первоначальному плану. Долгие годы, находясь в советском плену, я тихо проклинал себя за то, что в тот критический момент проявил странную нерешительность».

По словам сержанта Миша, телефониста, который уходил самостоятельно, отделившись от своей группы, этой перегородки уже не было, когда он час спустя оказался там, — не было никаких следов двух охранников, никакой толпы, он благополучно миновал это препятствие. Произошло это предположительно через час после прохода здесь группы 3.

Намечалось, что все группы будут поддерживать связь друг с другом, особенно когда будут пробираться по тоннелям, но это легче было сказать, чем осуществить, поскольку групп уже оказалось четыре. Предполагалось, что они будут следовать одна за другой на расстоянии 100 метров друг от друга, чтобы не оказаться всем вместе в западне, но в действительности были так напуганы, что держались всего лишь в 10—20 метрах от идущей впереди группы. Но даже при этом им трудно было поддерживать зрительный или голосовой контакт, поскольку беглецы боялись зажигать факелы.

Группа 1, вынужденная подняться на поверхность станции «Фридрихштрассе», обнаружила, что близлежащий мост Вейдендамм через реку Шпрее блокирован танками. Считая, что пройти через этот укрепленный пункт, где продолжались бои, невозможно, они перебрались через Шпрее, перебегая по мосткам, где проложены рельсы. Теперь в этой группе осталось всего 12 человек. Беглецы добрались до Шифбауэрдамм, где жили и работали берлинские судоремонтные рабочие, и укрылись в неиспользуемом подвале. Это было примерно в два часа ночи.

Двигаться на север по Фридрихштрассе было невозможно, но беглецы нашли узкую тропинку, вьющуюся между развалинами, которые раньше были Альбрехт-штраесе, по подвалам домов, сдававшихся внаем, полуобвалившимися строениями, у которых в недавних боях саперы взрывали стены. Они выбрались на Инвалиденштрассе неподалеку от клиники «Шарите», которая, как они предполагали, находилась в руках советских войск. От перепуганных жителей беглецы узнали, что русские прошли через этот район, но теперь он относительно свободен.

Пройдя по Инвалиденштрассе мимо Музея истории естествознания, они выбрались на Шоссештрассе и двинулись на север, выйдя в конце концов к башне зенитной артиллерии в Веддинге. Там они нашли генерал-майора Баренфенгера среди танков «Тигр», окружавших башню, — свежие команды, орудия, бронированные машины, битком набитые солдатами.

23 апреля по дикой причуде Гитлера Баренфенгер был назначен комендантом Берлина — должность, которую он с гордость исполнял целых одиннадцать часов. Благодаря своему высокомерному отказу подчиняться чьим бы то ни было приказам, если они не исходили лично от Гитлера, Баренфенгер сохранил свою воинскую часть в целости и сохранности, хотя кровавая бойня происходила рядом с ним. Это была, как сказал Монке, «чистая фантастика, просто фата-моргана».

Решимость Монке доставить послание Гитлера, тщательно завернутое в непромокаемую клеенку вместе с маленьким кожаным саквояжем с бриллиантами, которое он «получил в наследство» от Гитлера и в отношении которых он полагал, что они ему весьма пригодятся, начала рассеиваться вместе с утренним туманом. Его мужество и намерение передать завещание фюрера улетучились, и, кроме того, Монке отнюдь не собирался получать приказы от Баренфенгера, младшего по званию офицера.

Как только в 10 часов утра 2 мая до них дошел приказ Вейдлинга о капитуляции, Монке, Крукенберг и Баренфенгер распорядились разоружить танки, заклепать стволы всех орудий и взорвать все гранаты. Затем они начали поспешно отступать к пивоваренному заводу «Шюльттейз Патценхофер», в двадцати минутах отсюда, где посол Ха-вель одарил их сказками о Гитлере — словно их-то им и не хватало.

Спустя годы Монке признался, что некоторые члены его группы не держались вместе со всеми, а он уговаривая и* бежать в поисках безопасности (что они и делали): «Я советовал им пытаться спастись от плена, когда и как они сумеют, даже путем переодевания в гражданское платье».

Монке даже не отдавал приказ расходиться: вместо отого его группа, к которой присоединилось несколько отставших солдат и которая насчитывала от 150 до 200 человек, послала полковника вермахта Клаузена, чтобы он попытался найти советскую часть, чтобы договориться о сдаче в плен.

Из двадцати женщин, находившихся в бункере, только одна —австриячка, повариха Гитлера Констанца Манци-але — не была зафиксирована в числе спасшихся. Последний раз ее видели на Инвалиденштрассе, около железнодорожной станции Штеттинер.

На примере группы 1 мы знаем, что можно было спастись и не опускаясь в тоннели метро. Достаточно было пробраться от Инвалиденштрассе на север и там просочиться сквозь кольцо советских войск. Некоторые так и поступили. Мы знаем, что Миш таким же путем отправился по тоннелям метро. Теперь настало время поинтересоваться трудностями, вставшими на пути группы 3, в которую якобы входил Мартин Борман.